|
Своеобразным проявлением детского полового отклонения мы считаем встречающееся у ряда детей состояние повышенной сексуализации мышечно-осязательных ощущений. Такие дети, обычно подростки, испытывают особое половое наслаждение от движений своего тела, мышечных сокращений, касаний к коже и т. д., причем, в отличие от обычного, здорового удовольствия, доставляемого подобными ощущениями, у подобных ребят всегда имеется специфический привкус, четко указывающий на половое содержание этого состояния. Мимика особо острого наслаждения при ряде движений, сладострастные потягивания, прижимание тела к твердым предметам — и все это сопровождается покраснением лица, легким эмоциональным возбуждением, а, в ряде случаев, завершается и оформленным половым возбуждением с соответствующими его разрядами. Работники Брянской и других деттрудколоний указывали автору на ряд случаев, где дети имели излюбленные мышечно-осязательные участки, раздражение которых, видимо, давало им острое наслаждение: крепкое разминание щек, сильное трение пальцами по зубам, «массажные» движения по мышцам спины, растирание ушей и т. д. В дальнейшем оказалось, что подавляющее большинство этих ребят — гиперсексуалы, причем гиперсексуальность их была вскрыта лишь потому, что эти странные манипуляции вызвали недоумение воспитателей. «Мышечно-кожные сексуалисты» продолжают в переходном возрасте первую, аутосензорную стадию детского развития[192], как бы чрезмерно долго задерживаются на этой стадии, внося лишь в нее более зрелые черты оформленного полового возбуждения, которых, как мы видели выше, обычно нет в аутосензорном периоде детства. Эта задержка на ранней стадии развития обычно обусловлена грубым разрывом ребенка с социальным его окружением, нищетой его коллективных связей, а отсюда — растет последующая аутосензорная закупорка и в более поздние возрасты. Подвижные дети, дети с богатыми социальными связями, а также дети, длительно испытавшие в детстве холод, голод, почти застрахованы от мышечно-кожной сексуализации, в которую впадают обычно изнеженные, одичавшие и малоподвижные ребята обоих полов. Сравнительно безобидной формой полового отклонения, но все же требующей тщательного подхода, является чрезмерное развитие у ряда детей специально полового романтизма. Половой романтизм в его нормальных дозах является обычным, здоровым свойством переходного возраста: любовное идеализирование, любовные грезы, влюбчивость, «обожательство» и т. д. Однако эта романтика в нездоровой обстановке переходит нередко границы и становится педагогически вредным явлением. Группы детей (чаще всего пары, иногда и однополые), объединенные узами сильной половой романтики, резко отличаются от коллективов, связанных обычной детской дружбой. Атмосфера в эти группах — специальная, нездоровая. Любовно-сексуальное внимание даже у детей вполне отчетливо качественно отличается от любовно-товарищеского внесением в первое специального полового оттенка, которого нет во втором: отсюда и другие, необычные для детей уклоны во взаимных их оценках, потворство и недоброжелательство не во имя товарищеской этики, а во имя сексуального «правления», влюбленности, обожательства. Половой кумир целой детской группы, «романтизированный» слишком сильно, — это не обычный товарищ-вожак, а сверхлюбимчик, божок, окруженный фантастическим ореолом. Понятно, начальный половой романтизм, вкрапленный как тонкий оттенок в общие коллективные связи, не только не содержит в себе ничего плохого, но, наоборот, как увидим ниже, может быть с максимальным успехом педагогически использован, однако речь здесь идет именно о чрезмерном романтизме, резкой сексуализации социальных установок, о половом стержне как основной базе «товарищества»: такой уклон требует борьбы. — 157 —
|