Записки ночного сторожа

Опять позвонила секретарша и сказала, что ей скучно. И грустно. И одиноко. Я сказал, что я с удовольствием нарушил бы ее одиночество, но — увы, я обязан бдить и все такое прочее. Потом я ей рассказал несколько анекдотов, главным образом — таких, за которые раньше ставили к стенке, потом просто сажали, потом наказывали местными силами, потом понемногу опять начали сажать… Она весело смеялась и рассказала мне в свою очередь пару таких анекдотцев, которые можно услышать только от сотрудников ООН, ибо им это позволено. Я на всякий случай сказал ей, чтобы она с такими штучками была поосторожнее. Но мне стало после этого немного не по себе. После того, как тетя Тряпа, сделав свое дело, ушла, я решил поспать. И увидел я сон, будто пришел ко мне директор моего бывшего ИОАНа и предложил вернуться на должность старшего научного сотрудника. И квартиру пообещал. Мне стало страшно. Я закричал: НЕТ! И проснулся. Начинался новый обычный трудовой день обычной ибанской конторы. О боже! Думал ли ты, создавая человека, что он, пройдя тяжкий и долгий путь истории, закончит его в ибанской конторе? Если знал, то зачем ты все это сделал!?

Сюрпризы

Когда я заскочил на минуту домой (переодеться и что-нибудь съесть), меня там ждал сюрприз: записка от моей бывшей жены, в которой она меня обзывала мерзавцем и требовала свою законную (по ее словам) долю из тех денег, которые я лопатой гребу (по ее словам) на левой халтуре. Иначе она заявит куда следует. Любопытно, откуда она узнала о том, что я подрабатываю? Придется занять и послать. Иначе она житья не даст. Тут ничего не поделаешь. На ее стороне — все гнусные силы этого общества. И нет от них спасения. Но что изменится, если пошлю? Она все равно будет везде вопить, что я ее граблю, скрывая тысячи и посылая ей (изредка, как она всем твердит) копейки. О дочери я уже не думаю совсем. Меня отучили от нее общими усилиями: бывшая жена, теща, моя мать и другие их добровольные помощники. Каждый по-своему. Каждое свидание с дочерью мне приходилось добывать с боем. А они настраивали ее все время так, будто отец — закоренелый мерзавец, и она уже не проявляет желания видеть меня. В чем дело? Что происходит? Зачем это им нужно? Наша семья развалилась не по моей вине. И я наказан. Месть за свою неудавшуюся жизнь? За то, что не я, а она встала на путь измены? За то, что не я, а она проявила инициативу развода? За то, что я ушел, оставив ей абсолютно все, что мы нажили вместе: квартиру, мебель, посуду, всякое барахло? Чем больше я отдавал и чем меньше брал, тем большую ненависть я испытывал с ее стороны к себе. А чему ты удивляешься, собственно говоря? Обнаружил слабость и пиши пропало. Никто так нещадно не бьет слабого, как другой слабый, который чуточку сильнее его. Слабый всегда страдает. Надо быть очень сильным, чтобы прожить жизнь в качестве слабого.