Я вспоминаю

Ив[ан] Михайлович] про всех нас говорил: «мои ученики». То же [сказал] китайцу. Это обижало тех из нас, кто учениками Ивана Михайловича Андреевского не были, но Иван Михайлович любил прихвастнуть. О. Александр направил к о. Ник[олаю] [Пискановскому] и владыке вятскому Виктору Островидову (сказал, что они на Соловках и вас устроят, что и оправдалось).

Снова били людей по пяткам (лежавших на коротких нарах). Ставили [ «провинившихся»] на камни (без одежды на ветру). «Провинившиеся», прятавшиеся от работы, бегали вокруг столба [и должны были кричать: ] «Я филон, работать не хочу и другим мешаю» (так кричать приказывали беспрерывно до потери голоса).

Наорали на Миханькова и Ив[ана] Михайловича], сказали [взводные]: «Мы ведь тоже люди».

Утром собирали партию [заключенных для отправки на Соловки]. Эту ночь спал на корточках несколько времени.

Надел валенки с калошами. Дуло (по ногам; внизу мороз, вверху жарко).

Кричали несколько часов. Выкликнули всех, кроме Обнов[ленского], Спер[анского] и Арк[аши Селиванова]: это все трехлетники.

Покричали и пошли с кабардинцами.

Утром прояснило. Перед тем мы грузили вагонетку. Сошла с рельс. Грозили карцером, но вызвали [на этап] и тем спаслись от карцера.

Чемодан [корзину в форме чемодана] нанял нести. Все время следил, чтобы не выкинул и не украл шпаненок.

Тихое солнечное морозное утро.

«Глеб Бокий» стоял под парами (монастырский пароход [ «Соловецкий»].

Спихивали [заключенных] по очереди в трюм. Ругались.

Привели из карцера вора Овчинникова, где его били.

Овчинников ухватил нас и, не дав спуститься вниз, поволок нас на площадку под лестницу [под трап в трюм].

Долго стояли. Наверх [на палубу] погрузили женщин [Марию Казимировну] и «свиданцев»-женщин.

Когда выпускали наверх (подышать воздухом, те, что оставались в трюме, задыхались, и многие умерли), я выходил в студенческой фуражке поверх вязаного шлема, который у нас в семье сохранялся еще с первой мировой войны, и поглядывал на капитанский мостик, где стояла «свиданка», — «вот, мол, мы какие».

Море, камни. Скрывающийся берег материка. Навсегда ли? Пароход резал волны, ставил волну к борту, бил волну в брызги.

Появление Секирки: Овчинников указал.

Обморок с Иван[ом] Михайловичем] [Андреевским].

Появление монастырских стен. Остров казался страшно большим. Холод, пронизывающий ветер.

Овчинников указал Мошк[ову], когда к нему лезли в карман. Снова загнали в трюм.

Страшний шум от растираемого бортом тонкого льда у Острова.

[Стали выводить.] Погрузили вещи на возы. [Подумалось: ] «Ага — лучше».