|
— Худо не думай, высокий русский. Ты спи. Твой сын скажи — ящик возьми. Кун и Ирина долго возились возле нарты. Погрузив ящик, старый охотник свободно вздохнул. — Большой спасибо, Иринка, — проговорил он наконец. — Мало-мало ехать надо. — Дядя Кун, а что там, в ящике? — Иринка, молчи, чтоб Кузя не знай. — Я буду молчать. А почему ты с отцом не пришел сюда? — Кузя не надо знай, Иринка. Ящик красный командир оставил. Кун хоронил. Понимай, Иринка. Ирина никогда не видела Куна таким взволнованным. Говорил он бессвязно, перемешивая русские, эвенские и якутские слова. Временами его просто невозможно было понять. Но по тому, с каким волнением говорил охотник, Ирина инстинктивно чувствовала, что ящик для старика является священным, и непонятно было, почему он так настойчиво просил ее, чтобы она не проговорилась отцу. «Все это очень странно», — подумала Ирина, проводив Куна до выхода из Голубой долины. Как только рассвело, Надя позавтракала: съела три сухарика, два кусочка сахару, четверть плитки шоколада и принялась за работу. Обмотав руки кусками оторванного от подола сорочки материала, она начала рыть снег. Где-то совсем близко летал самолет, временами гул мотора становился все явственнее. Вот он мелькнул над расщелиной. Надя даже увидела склоненного над кабиной человека: он что-то высматривал. — Саша! Саша! — крикнула она. Но самолет уже скрылся. А когда он появился второй раз, Надя уже никого не звала. Разве увидят или услышат ее отсюда, из каменного мешка? Разбившись на группы, участники экспедиции отправились на поиски Нади. Левченко вылетел на самолете. Алексей предложил пройти от истоков Контора водоразделом километров двадцать, пробраться в долину. «Может, Надя, исследуя русло реки, застряла в какой-нибудь долине», — высказал предположение Алексей. Николай согласился с ним. Один Ошлыков возражал. День стоял ясный. Алексей шел впереди, внимательно просматривая местность. Неожиданно путь преградил медведь. Он шел навстречу, слегка переваливаясь. Увидев людей, остановился, как бы удивленный. Потом поднялся на задние лапы и заревел. Алексей снял с плеча ружье и выстрелил. Медведь упал мертвый. — С одного выстрела — и наповал, молодец! — похвалил Олонко. Тушу освежевали; шкуру Алексей свернул и навьючил на лошадь. К вечеру вышли к реке. Неширокая, но быстрая, она стремительно несла свои холодные воды. — Пойдем на плотах, — предложил Алексей. — А лошадь куда? — спросил Олонко. — 91 —
|