|
— Пора вплотную заняться им, — сказал Колбин, искоса взглянув на Соколова. — Столько времени потеряли из-за проекта Данилы Корнеевича. — Операция «Вулкан» закончена, — сказала Марина. — Вот как? — удивился Колбин. — Это правда, Данила Корнеевич? — Да! — засмеялся Данила. Колбин стоял неподвижно, но внутренне был глубоко взволнован. Откуда у молодого Романова эта дерзость мысли? Почему идея о взрыве вулкана пришла в голову не ему, ученому, а этой посредственности? Он должен был предложить ее… Он, Евгений Колбин, а не какой-то инженеришка! Мальчишка… — Ну что вы скажете теперь обо всем этом, Евгений Николаевич? — Остается поздравить Данилу Корнеевича, — какая-то тень мелькнула на лице Колбина и тут же исчезла. — Я обязательно побываю на Синем… Колбин взглянул на Данилу. Тот молча смотрел на поток лавы. Победить вулкан! Чувство зависти все сильнее терзало душу Колбина. — Вас ждет громкая слава в ученом мире, Данила Корнеевич. Москва… — Я остаюсь на Камчатке, — сказал Данила. Это решение он принял не сразу. Секретарю обкома партии Гребневу он не сказал еще ни «да», ни «нет», хотя работу ему предложили интересную — возглавить строительство первой в стране геотермической электростанции на Паружецких горячих источниках. — Ну и зря… Конечно, копаться в горах интересно, но… — Колбин развел руками. — Интересно, — согласился Данила. — Вот я смотрю на поток лавы и прикидываю в уме, как все это использовать для строительства. — Должно быть, увлекательно смотреть на природу, как на источник блага человека, — Марина окинула взглядом весь открывшийся перед нею ландшафт, потом перевела глаза на Колбина. — Я так не могу. Я просто любуюсь горами и долинами, синим небом… А вы, Евгений Николаевич? — Я думаю, как бы скорее спуститься в кратер Тиглы и разгадать его тайну. — Для чего? — Для науки. — Как по-вашему, этого достаточно, Данила Корнеевич? — спросила Марина. — Мало, — ответил Данила. — Наше дело расширять горизонты науки, мы не имеем права заниматься узкопрактическими делами, Данила Корнеевич, — снисходительным тоном возразил Колбин. — Потом, мы все-таки люди, и, как полагается порядочным людям, надо уметь пользоваться плодами своего труда. Не так ли? — Я никогда не думал, как лучше продавать свои знания. Надо служить народу и своей стране. В этом — смысл жизни. — Но зачем так упрощать вопрос? — поморщился Колбин. — Вот Марина Семеновна написала множество превосходных картин. А толк какой? Лежат они в шкафу и пылятся. Ни себе славы, ни людям пользы. В жизни, дорогие мои… — 237 —
|