|
— Здравствуй, старина, — бодро приветствовал он Соколова. — Добро пожаловать, Евгений Николаевич, — слегка наклонив голову, ответил Соколов. — Как самочувствие? — Превосходное. — Вчера не успел как следует вас разглядеть. Да вы нисколько не постарели! — Не могу сказать то же самое о вас, Александр Федорович. Я вижу, вы уже познакомились с моим молодым другом. — Да, — Соколов искоса взглянул на Романова. — Время идет, а тут еще вы помогаете прежде времени стариться. Впрочем, поругаться мы еще успеем… Данила видел, как Колбин завладевает комнатой. Он расхаживал взад и вперед, перелистывал книги, переставлял безделушки и вообще вел себя так, будто он здесь хозяин. На нем поверх шерстяного свитера с некоторой небрежностью была накинута куртка сиреневого цвета; цветом одежды, фасоном, обувью на толстой подошве он как бы заявлял о своем особом вкусе, в противовес принятым в научном кругу правилам. Соколов — подтянутый, в строгом костюме — являл собой образец аккуратности. Он был ниже Колбина, но шире в плечах; возможно, чтобы казаться выше, он старался держаться прямее. Колбин, мурлыча песенку, обошел стол и остановился возле картины в золоченой раме. — Превосходный пейзаж. Правда, Данила Корнеевич? — Да. Колорит картины был выдержан в голубоватых тонах. Заснеженная долина, подсиненная вечерними сумерками, убегала вдаль, к сверкающему чеканным серебром вулкану. На переднем плане — примятый снег, выписанный с верещагинской тщательностью. Еле приметная тропка уводит к едва намеченному занесенному снегом домику, в котором горит огонек. Он очень далек, очень, но зовет и притягивает к себе, такому уютному и манящему в холодной пустынной долине. — Не будь этого огонька, не было бы и картины, — сказал Колбин. — Работа Марины? Соколов слегка кивнул. В столовую торопливо вошел Овчарук в своем развевающемся пальто и несуразных ботах на пряжках. Из кармана пальто торчало горлышко бутылки, в руках какие-то свертки. Все это он сложил на стол, потом снял пальто и повесил на спинку стула. — Я, кажется, не опоздал? — спросил он и рассеянно посмотрел на Колбина. — Вы Колбин? Я Овчарук — журналист. Колбин пожал плечами. Соколов, поймав его взгляд, слегка улыбнулся. В манере Овчарука знакомиться была прямолинейность и непосредственность, почти всегда вызывающая расположение людей. Хозяйка, седая женщина с карими глазами, молча стала накрывать на стол. Увидев свертки, она засмеялась: — Господи, куда это вы собрались, Владимир Васильевич? — 156 —
|