Земля ржавеет кровью битв.

И от вороньих стай

черны поля, огонь смердит…

Зловещим саваном лежит

багряный виднокрай…

Мы расставались — поцелуй …

… неловкий, прямо в лоб.

Но я вернусь, друг милый мой —

ручаюсь грешной головой —

меня не примет гроб.

Я получал порой свинец,

веревку и костер…

Я был повесой из повес —

поэт, бродяга и певец,

и на язык остёр.

Ты провожала. Ты ждала…

Дни, месяцы, года…

Менялись люди, города —

Времен река легко текла,

как талая вода…

Смерть караулила мой путь —

и ранам нет числа,

но ни одной, ах, нежный друг,

хотя предательство вокруг,

Ты мне не нанесла,

Меня баюкал океан…

Мне подпевал ковыль…

Бывал я голоден, и пьян.

Но слышал зов: "Я жду Тебя!

Ах, возвращайся, Тиль!"

Родная, видишь, я — глупец!?

Я, как морской прибой…

Но что опасней для сердец?

Прогнать надежду, наконец,

и обрести покой…

Земля ржавеет кровью битв.

И от вороньих стай

черны поля, огонь смердит…

Зловещим саваном лежит

багряный виднокрай…

ЗОВ МАСТЕРА

Актёрам и писателям нет пути ни в рай, ни в ад — я часто думала об этом раньше, и теперь знаю точно: так оно и есть. Мы проживаем сотни чужих судеб на сцене, едва откроются кулисы — и мы не принадлежим сами себе.

Оживляя нестройные ряды букв, писатель творит героев, которые, коль он талантлив, продолжают жизнь и после ухода самого создателя. Странные, странные персонажи…

Лицедеям вечно пребывать в чистилище, ибо никогда доля зла, что мы привнесли в этот мир, не соизмерится с долей добра.

Стоит хоть кому-нибудь на Белом Свете приоткрыть книгу Мастера — весы снова качнутся, и так они не успокоятся никогда. Мне кажется, иной раз эта безвременная неопределённость заставляет Их взывать к живым — тогда-то и случаются самые волшебные, самые фантастичные, невероятные истории. Вот одна из них.

Наш театр знаменит уже тем, что расположен в здании бывшей богадельни при “Склифах”. Ныне это и театр современной оперы, и музей. Кому дом принадлежал “до победы мирового пролетариата”, выяснилось случайно. Собственно, с этой несуразности всё и началось.

После удачной премьеры мы всей труппой расположились в уютном кабинете Игоря, нашего “главрежа”. Посуды на всех, понятно, не хватило, а шампанское уже праздновало победу и тянуло на экстравагантные выходки. Кто и почему полез в допотопный сервант, обычно закрытый, я не помнила, но очень скоро на стол были поставлены великолепные приборы и бокалы, в которые пролились остатки игристого шипучего напитка.