— Власом был испокон веку! — гость заграбастал директорскую ладонь, и та потерялась меж его хладных, как лёд, и костлявых пальцев.

— Ай! Какой вы! — отдернул кисть Илья, точно ожёгся, — Может, кофейку?

— Не! — буркнул Влас, — Лучше сразу о заботе твоей поговорим. У меня самого нынче дел невпроворот — некогда кофий пить.

— Моя забота — это твоя забота, отец, — ответил Илья и похвали себя, уж больно ловко “на ты” перешёл. — Хата, говоришь, есть? И как, велика?

— Шире некуда, — ответил гость, да как посмотрит на Илью из-под мохнатых бровей.

— Бум меняться, бум! Это Райкин, — нервно засмеялся директор, а подумал: “Во, глазищи-то! Шут меня возьми!”

Снова звякнул телефон.

— Да! Алло! Фирма “Велес”, слушаю вас! Да, обмен через куплю-продажу! Расселение коммуналок!

— А говоришь — “не припомню”?! Хорошо, сменяемси!

— Ты как, отец, к свежему воздуху? Природе? Тянешься?

— Кто ж к ней не тянется, молодец. Разве природа всякая бывает. Случается поганая, а бывает — и краше некуда, — хитро подмигнул Влас.

— Не! С экологией всё в полном ажуре! — не понял его директор, — Солнце, вода… Район, конечно, восточный, но сам бы так жил.

— Сам, гуторишь, жил бы так? А кто тебе мешает — живи, я не против! — сказал, да как стукнет клюкою об пол…

На рассвете катер “Неумолимый” шёл к базе, когда вперёдсмотрящий просигналил: “Человек за бортом!”

— Человек за бортом! Полундра!

В единый миг все высыпали на палубу.

Свежий ветер бросал в лицо солёные брызги.

Солнце, громадное, с каждой минутой возгораясь всё сильнее, всё ярче, медленно восставало над морем.

По курсу слева, на скалах нервно приплясывал мужик в стильном, но порядком измятом костюме.

— Что ж ты дурак, кричал — “за бортом”? — выругался первый помощник, — Вишь, японцу неможется, культура опорожниться на природе не позволяет.

— Це не японец! — молвил вахтенный в ответ, опуская бинокль. — Це из местных, из “новых русских”.

— Эк припечатал! А чего-й то он там орет, нервный?

Сквозь посвист ветра до них долетели только три слова: “Солнце. Воздух. Вода”.

ВЛАСЬЕВА ОБИТЕЛЬ

(из романа “Наследие Арконы”)

Люблю я в глубоких могилах

Покойников в иней рядить,

И кровь вымораживать в жилах,

И мозг в голове леденить…

(Н.А. Некрасов, “Мороз — Красный Нос”)

Чёрно-коричневой змеёй моторизованная колонна плавно огибала холм, редко поросший высоченными соснами…

— Что делать, Вальтер? Похоже, зима добьёт нас раньше, чем русские “катюши”. Вначале всё шло хорошо. Непроходимое бездорожье и распутицу сменил морозец. Мы быстро продвинулись вперёд. Но когда у фельдшера застыла ртуть в термометре — встали не только моторы, но даже крестьянские лошади.