Уругуру

На обратном пути нас не хотели выпускать из Агуни. К нам привязались человек пять местных туарегов, не позволяя нам сесть в машину, и наперебой требовали, чтобы мы заплатили им денег. Усадив в автомобиль Амани, я отвел их чуть в сторону. Туареги были на грани срыва, некоторые даже за гранью.

– За что же деньги платить, друзья мои? – спокойно и весело поинтересовался я.

– За то, что вы въехали в нашу деревню и делали здесь фотографии для журналов и газет.

– Ни журналам, ни газетам не нужны ваши фотографии, можете быть совершенно спокойны по этому поводу.

– Ты делал их без спроса!

– Демократические законы Республики Мали дают мне такое право.

– Нас не интересуют их законы, у нас здесь свои законы! – воскликнул тот, кто находился на грани нервного срыва, и мне показалось, что где-то в рукаве у него блеснуло короткое лезвие кинжала. – Каждый, кто въезжает в Агуни, платит нам четыре тысячи франков!

Я подошел к нему максимально близко, и он сделал шаг назад, что немного остудило пыл его соплеменников.

– Послушай меня, – сказал я тихо и вкрадчиво, сам себе напоминая дружелюбного Ибн-Мухаммеда. – Я здесь чужой и не знаю ваших законов. А законы Мали я знаю, потому что они написаны на бумаге. Вот скажи мне – где это написано, что мне нужно отдать тебе четыре тысячи франков? Ты повесил объявление об этом при въезде в деревню?

– Нет, – удивился туарег.

– Тогда, думаю, тебе следовало бы это сделать. Ты сделаешь такое объявление, повесишь его у дороги, и в следующий раз, увидев его, я конечно же заплачу тебе все четыре тысячи франков. Быть может, даже больше.

Они застыли с открытыми от изумления ртами, обдумывая этот неординарный маркетинговый ход. Но возразить не осмелился никто.

При всеобщем безмолвии я церемонно пожал всем присутствующим руки, повернулся, сел в машину, и мы умчались в облаке пыли, оставив местных жителей в полном недоумении.

– Здорово ты их отделал, – радостно заметил наш водитель, – Али очень понравилось!

Тем же днем мы дозвонились до Оливье и сообщили ему и название деревни, и имя нужного нам загадочного сына теллемов – Арамы. Выяснилось, что Малик уже присмотрел у местного торговца барана с окладистой бородой, а самому Оливье уже не терпелось покинуть негостеприимную Страну догонов, так что он решил отправляться в путь уже следующим утром, чтобы оказаться в Найе через два дня.

Мы же с Амани воспользовались передышкой, чтобы побродить несколько дней по пыльно-песчаному городу Тимбукту. Нам хотелось побывать на его колоритном рынке, куда со всей Сахары съезжаются мавры, черные кочевники, марокканские торговцы, туареги в ярких синих бурнусах. Побродить по улицам, где ослов и овечьих стад значительно больше, чем допотопных французских автомобилей. Наконец, съездить в Сахару и переночевать под звездами.