|
уже знакома, а затем мы уничтожаем наши документы, хранящиеся в архиве фирмы, а с этими документами уничто-жатся и наши коды доступа к нам -- мы получаем свободу! Конечно же, придется куда-нибудь бежать, поменять имена и фамилии, но это лучше, чем не жить, согласись, Василий Федорович. -- Да, конечно, -- подтвердил свое одобрение профессор, внимательно слушающий Юсман. -- А что будет с... Мишей, -- исподволь поинтересовался он. -- Его они, естественно, уберут. Не поможете же вы ему бежать, не освободите же вы его. Честно говоря, пойми меня правильно, я не хочу тебя обидеть, Василий Федорович, но я на месте бы Миши, если бы вдруг смогла освободиться, то первым бы долгом -- придушила тебя. -- Зачем же так гадко, -- брезгливо сказал профессор. -- Правильно, Василий Федорович, поэтому я и не упомянула в моем плане Мишу. Его судьба уже, так или иначе, предрешена. Ни одной из сторон невыгодно его существование. -- Хватит о нем, Виктория. Я принимаю ваш план. Мы сумеем справиться вдвоем? -- Нет. -- Но позволь! Никого другого для участия в этом деле мы пригласить не можем. -- Но все-таки это понадобится сделать. -- И кого же ты предлагаешь? -- Не беспокойся, не Юлю, -- сказала Юсман и профессор насторожился еще пуще прежнего. -- А кого же тогда? -- поинтересовался он. -- Твоего друга, Василий Федорович, бывшего. -- Ты хочешь ввести в курс дела совершенно постороннего человека? Ты с ума сошла, Виктория! Это исключено, -- резко не согласился про-фессор. -- Не кричи, -- попросила Юсман и на неко-торое время прислушалась к вечерней тишине близлежащего пространства университетских аудиторий. -- Извини, -- шепотом заговорил профессор. -- Но я не согласен на участие в нашем деле пос-торонних лиц. -- Успокойся, Василий Федорович, этот человек, он даже не будет знать — 164 —
|