|
О-он... Теперь я... Так вот же он!.. Негодяй! Я тебя сейчас проучу!.. Я буду бить тебя больно, сильно... пока не убью! Получай! А-а!! Еще! А-а!!" -- остервенело вскочивши с кушетки на ноги, стал избивать себя Миша. Он бросал тело Аршиинкина-Мертвяка на стены и оно ударялось и падало навзничь на пол. Но снова поднималось и снова ударялось... В палату вбежали два здоровенных медбрата в белых халатах и они ловко одели на пожилого мужчину, избивающего себя, смирительную рубашку. -- Я его бью! -- кричал мужчина, запелено-ванный в смирительную рубашку и опрокинутый на кушетку, изворачиваясь, будто перевер-нутая с лапок на спину гусеница, пытаясь осво-бодиться. -- Я ненавижу его! Пришла Вера со шприцем в руках. Она сделала пациенту какой-то укол и он стал успокаиваться и уже, тихо теперь и безнадежно-спокойно проговорил: -- Жаль только, что больно не ему, а мне... -- и пациент уснул. -- Поспи, -- сказала уснувшему, когда медбратья уже вышли из палаты, надменно улыбнувшись Вера, -- скоро я тебя освобожу,-- как-то ласково и заботливо добавила она. Клиника Юля и Миша свернули в переулок. Они шли молча и не очень быстро, но в их неторопливости отчетливо понималась, виделась решительность и правота. Таким шагом обычно приближаются к дому человека-должника, к дому, где тебе обязаны и должны, но надо быть начеку, настороже, потому что могут и обмануть или чем-то разжалобить, отвлечь и выклянчить совершенно нежелательную отсрочку отдачи долга. -- Это здесь, -- сказал, притормаживая шаг, молодой человек. Оба они остановились. -- В этом доме? -- уточнила Юля. -- Да, -- подтвердил Миша. -- Вход со двора. Они прошли через едва приоткрытые высокие металлические в подтеках — 152 —
|