|
Наша станция, окружённая слабым свечением её скафандра, по-прежнему вращалась вокруг своей оси, открывая всё новые и новые картины звёздного неба, уже весьма далёкого Космоса. Я стал показывать Маше планеты, называть их поимённо… Полной неожиданностью, каким-то спектаклем специально для нас показался мне парад планет Солнечной системы — они все были в той стороне от Солнца, куда улетала наша космическая станция, наша космическая лужайка… — Маша! Вот это Уран! — Он выглядел нежданно-негаданно ярко-голубым; казалось, вся планета покрыта великим водным океаном. Мы чётко видели его не звёздочкой, а шариком-диском, и меня поразила его сюрпризная голубизна. Солнце из этой дали казалось уже совсем крохотным огоньком во Вселенной, но всё ещё оно было ярче и теплее, чем все иные звёзды мироздания. Вообще, наша родная планетная система рельефно поднималась над плоским миром всех прочих звёзд, она явно висела над чёрным бархатом Космоса, расцвеченного многоцветными огоньками мириадов и мириадов далёких звёзд и даже галактик. Их видно было в невообразимой дали. — Марихен, а это Нептун! — И новая неожиданность: и Нептун отсвечивал лазурью, а по голубому океану планеты белели какие-то редкие пятна, будто белые айсберги дрейфовали в голубом океане, в океане без единого берега. — Плутон! Это, Машулькин, самая отдалённая из всех планет Солнечной системы, — сказал я и снова опешил: мне отчётливо привиделось, что самая дальняя планета находится сегодня явно ближе к нашему светилу, чем голубой Нептун. И ещё сюрприз — вот уж день сюрпризов! — Плутон был двойной планетой, он мчался вокруг Солнца со своим большим тёмным спутником, о котором я нигде и ничего не читал. Расстояние от Плутона и его мрачного спутника было невелико, наверное, даже поменьше, чем дистанция от Земли до Луны. И вот мы уже видим всю Солнечную систему: и Солнце, и большие планеты висят над миром прочих звёзд, вся картина нашего мира, уголка Вселенной объёмно-стереоскопична. Все прочие миры — яркие огоньки самых разных оттенков, с Земли их невозможно видеть такими светлыми, и всё же это только плоские точки на плоскости беспредельной тьмы… Наша Солнечная система уносилась вниз с гигантской скоростью, как в кино, подумалось мне. А может, это и было какое-то кинодействие будущего или иной цивилизации. Я не могу ответить на этот свой же вопрос… Мне было чуточку жаль, что я не вижу ещё и маркированных орбит планет Солнечной системы… Мне очень хотелось увидеть их, но они не появились… А мы всё мчались и мчались вверх. Уже и дальние созвездия стали уходить под наш аппарат, уже над головой была почти сплошная темнота, чёрная бездна, в которой одиноко и страшно далеко крутились неведомые галактики, редкие, очень редкие в бездне пространства. Впрочем, что они крутились, я не видел, это я так сказал, по инерции мышления. — 103 —
|