|
— Разумеется. — Фокин смотрел прямо в глаза. Учителей оторопь брала от этой его привычки хладнокровно смотреть в глаза старшим. Елена Васильевна взяла тетрадь и открыла ее. Фокин бесстрастно следил за ней. Класс — Каштанова спиной почувствовала — насторожился. Елена Васильевна приготовилась к худшему. Так и есть! Слово в слово из учебника, и запятые все на месте, потому что и запятые из учебника. Елена Васильевна на мгновение испугалась, как при встрече с мистикой. Потерла лоб. — Как же так, Фокин… Я же глаз с тебя не сводила… Я же весь урок… — А я вам говорю, что я никогда не списываю. У меня зрительная память, — холодно сказал Фокин и, не спрашивая разрешения, пошел на свое место. — С этого дня, — бросила тетрадку Елена Васильевна, — с этого дня и до конца школы хоть на стол учебник клади, мне все равно! — Степка, хочешь щей? — повернулся Фокин к классу, и класс, конечно, тут же и предал свою учительницу, весело и беззлобно. — Фу-у-у! — дружно ответили Фокину. — Вот именно, — отомстила Каштанова. — Вот это вы и есть: глухие и согласные. Фу! — И сама же и улыбнулась, почувствовав, как хорошо жить в окружении неусталых людей. И поскольку ее все время не отпускала мысль о назначении Алеши, она вдруг подумала, что, если бы он видел ребят ее глазами, он наверняка согласился бы, и тут же, почти неожиданно для себя самой, пригласила весь девятый класс — ну, кто хочет, ребята! — к себе домой. Костя Костромин весело прищурил глаз: — Военный совет? А разве скроешься от них? Всё они знают, что в школе происходит. Ребят к Каштановым пришло много, человек пятнадцать. Они сразу заполнили обе комнаты и кухню. Елена Васильевна подвела «морячка» Пашу Медведева к проигрывателю, показала пластинки, и вот в доме на полную мощь гремела музыка, и все танцевали, сидели по углам парами или вертелись вокруг Алексея Алексеевича — с ним любили разговаривать. — Взрослый только рот откроет, — говорил Костя Костромин, — а я уже знаю, дело он собирается говорить или не дело. Если дело — то пожалуйста, а если не дело, то… — Так ведь и все люди так, Костя, — улыбнулся Каштанов. — И все люди различают дело и не дело и относятся соответственно. Галя Полетаева, танцуя с донжуаном Сашей Медведевым, спрашивала: зачем же их все-таки позвали сюда? — Чтобы мы сегодня могли с тобой потанцевать, — со значением отвечал Саша и наклонял голову так, чтобы кудри его касались Галиной щеки. — Ты очень красивая… И лицо у тебя такое… — 23 —
|