|
* * * «10 декабря 1978 г. Дорогой Волк! Пишу лапой. Выживу я, конечно, непременно – и жить буду долго. Так говорю я, вымирающий эвенк, и так думаю, п. ч. мало встречала я таких живучих вепсов. Хочу домой. (И даже – хочу работать.) П. ч. очень ненавижу больницы. У меня кружится голова и подкашиваются лапы, но тут все равно хуже, чем дома. […] Нет, сбегу я отсюда, Волк, – ничего тут нет хорошего! Есть тут цыганка, однако, Маша, 52 лет отроду; проводником на ж/д служит. Всякие рассказы о соплеменниках начинает словами: «Ну, мы – дикие…». Говорит, что курит с 3 лет – и что, мол, ничего, и не в этом суть. Я тоже не собираюсь бросать курить. Вы тоже постарайтесь прожить очень долго. Чтобы мне было с кем посмеяться над теми, кто там здоровье свое берег, и чтоб было кому прилично похоронить остальных… Если поначалу (когда-то летом) предполагалось, что я выступлю в №12 – т. е. в том же году, то теперь, поскольку речь не ранее, чем о № 3, после моей той публикации минует БОЛЬШЕ ГОДА, и что страшного – дать мне 20 страниц?! Волк-Волчище, пожалуйста, постарайтесь!!![124] [А со всякими мелкими вопросами, «замечаниями» может ко мне в б-цу приехать их новый мелкий сотрудник – Новиков некто…] Тут мне снесли разные книжки Самойлова (и даже вырезки из эстонских газет, п. ч. он теперь также и эстонец!) – незадолго до б-цы – и даже упаковали мне все это сюда… (Минутами мне кажется, что скоро я буду что-нибудь работать. И я даже прошу на всякий случай ключ от к.-н. кабинета – на вечера; мне пока не дают, а гл. врач кричит, что мою машинку вышвырнет с 6-го этажа, – но если не заставить себя что-нибудь делать, то ведь я помру от скуки и грусти.) Меня перевели в лучшую палату – на двоих которая. Читаю наконец Вампилова: первые 2 пьесы очень плохи, а дальше – не знаю, как будет. С переводами, к сожаленью, мне отсрочки не дали – и большинство их пришлось вернуть. Вот какая убогая жизнь! Не пишу Вам своих точных координат, п. ч. не знаю, умеете ли Вы навещать таких дохлых эвенков и Мусорных, как я. Но когда задние лапы мои окрепнут, я позвоню Вам, дорогой Волк, а пока кланяюсь: Младшему и Гале». * * * «12 декабря 1978 г. Первый, кто посетил меня (помимо Медведя), был, представьте, Лангуста. Вчера. Он узнал про меня каким-то чудом и нюхом, через М. Синельникова (?), и сам тут отыскал. Принес мне показать ваш (с ним) взаимный фотопортрет, снятый на телевидении, на вечере Ир. Абашидзе. Фотография какая-то кошмарная – объяснить не могу, чем! Это он нарочно принес, п. ч. как бы борется (воюет) с Вами, Волк, – в моих больных глазах… — 275 —
|