|
– Сергей Федорович! В писательском мире давно блуждают слухи о тайном сотрудничестве с Комитетом некоторых наших собратьев по перу… На дворе революция. Что произойдет завтра с кадрами и структурами ведомства – никому не известно. Пока в государстве безвластие, пока не уничтожены списки осведомителей, их личные дела – можно подержать их в руках, заглянуть в них? – А какие имена вас интересуют? – спросил полковник. – Имена тех, кто ездит за границу когда угодно и куда угодно, как мы с вами в Рязань или Калугу. Ну, к примеру, Евгений Евтушенко, Юлиан Семенов, Генрих Боровик, Виталий Коротич, Андрей Вознесенский… Ну не может быть, чтобы они не работали на ваше ведомство… Пока не поздно! Дайте мне в руки хоть какие-нибудь факты, списки, документы. Ведь вы патриот-государственник, а эти люди сейчас все делают, чтобы разрушить наше государство! Надо показать их двуличие! Лицо полковника потемнело. Я увидел, как тяжело ему было слышать мои слова. – Нет, это невозможно, – после тягостного взаимного молчания сказал он. – Какими бы они ни были, как бы ни повернулась история, у нашего ведомства есть основной закон: своих информаторов, своих секретных сотрудников не сдавать и не рассекречивать никогда и ни за что… С рукописью книги Владимира Солоухина «Последняя ступень» тогда я еще не был знаком… * * * Время от времени я беру в руки громадный, в сафьяновом одеянии, альбом Глазунова (полпуда весом), подаренный им после публикации его мемуаров не только мне, но всей редакции. – Пятьсот долларов стоит! – с гордостью сказал художник, передавая альбом из рук в руки. Листаю тяжелые страницы, вглядываюсь в блистательно выполненные репродукции… На одни гляжу с восхищением, на другие с недоумением, на третьи – с брезгливостью. Размышляю, удивляюсь, негодую, спрашиваю сам себя: что случилось с ним, столь одаренным от природы цепким зрением, точным чувством цвета, уверенным рисунком, смелостью и размахом в замыслах? Слава и деньги… Сколько талантов русских изловили два этих соблазна! Больше сгубила только водка. Глазунов не пьет водку, но без наркотического напитка славы, который куда крепче «Смирновской», он жить не может. Им, этим напитком, ему надо похмеляться каждый день. В Советском Союзе 60 – 70-х годов славу и деньги можно было получить двумя путями. Один – медленный, но честный: работа на Родине, постепенно расширяющееся признание, общественное поощрение, выставки, государственные награды. Каждый член Союза художников, даже безвестный, даже в провинции, имел право на творческую мастерскую и, как правило, получал ее. Словом, выбор был: хочешь – получай госзаказы и работай для денег. Хочешь – твори для души. Есть силы – совмещай и то и другое. В наше время многие обнищавшие художники выжили благодаря этим мастерским; кто-то их приватизировал и продал. Кто-то сдал квартиру и переселился жить в мастерскую, которые сегодня у художников начинают отбирать. — 152 —
|