|
Следующая развилка встретилась при ликвидации Миннауки. Почти все сотрудники впали в тоску, и было от чего: любого, вне зависимотси от прежних заслуг и деловых качеств, могли не взять во вновь формируемое министерство – и живи как хочешь. Мне было не столь волнительно, поскольку жил я один, а как писателю (позволю себе такую нескромность) было даже интересно посмотреть, во что все это выльется. А посмотреть было на что. Когда возникли проблемы, связанные с резким сокращением числа замов (с семи до двух-трех), я не колеблясь согласился на должность руководителя департамента. Не было никакого желания бороться, так как я видел, сколь недолговечны были эти новые должности и структуры. Кроме того, переход по служебной лесенке вниз интересен был для меня сам по себе, как с точки зрения изучения своих ощущений, так и реакции окружающих. Да и в запасе всегда был вариант оставить службу вообще, так как из-за ничтожно малого к тому времени чиновничьего стажа не было главного стимула – пенсии госслужащего и соответствующих пенсионных льгот. В 2001 году произошла новая перетряска кадров министерства. Тут изменения приняли более крутой оборот. Через несколько месяцев в результате целой череды малозначимых, на первый взгляд, событий, предопределивших, в конечном счете, конфликтную ситуацию, я был уволен из министерства по сокращению штатов. Сейчас, анализируя эти мелкие события, я вижу, что они цеплялись друг за друга, как колесики в хорошо организованном часовом механизме, и в них также прослеживается единый замысел судьбы. Финал моей министерской карьеры пришелся как раз на пик профессиональной квалификации. У меня была абсолютная внутренняя уверенность в незыблемости своих позиций, в силу чего я не предпринимал никаких действий, чтобы сохранить должность, полагаясь на то, что новое руководство в своих кадровых решениях будет исходить из интересов порученного дела. Это оказалось совсем не так. Тут я ясно понял, что легкость такого немотивированного увольнения связана с тем, что вошел я в систему государственной власти как одиночка и так в ней и остался без команды и какой-либо поддержки. В романтический период начала реформ это было возможно. Сейчас все изменилось радикально. Как правило, руководитель принадлежит к какому-нибудь клану, землячеству или промышленно-финансовой группе. Он занимает в структуре определенное место, выполняет нужные функции и пользуется серьезной системной поддержкой. — 299 —
|