|
Что казалось обычным, и мы потеряли друг друга. Научусь я там пить, или просто чуть-чуть выпивать, И затронет вдруг челку мою непокорную белая вьюга. И забавные птицы-стихи полетят над землей В дни, когда ты стыдиться меня перестанешь, В дни, когда ты, быть может, захочешь побыть вновь со мной, И решишься на всё, но меня ты уже не застанешь. * * * Швырнула в меня ненужный свой стыд И в дом свой скорей вошла. А то, что с тех пор всё во мне болит – Не в первый раз эта игла! Нет Бога в душе, нет веры в очах, И смех так резок порой… Ребенок, что полумашинно зачат, Увлекся своей игрой. А завтра будет корить опять, Зачем я два дня молчал, Как будто нельзя неслышимо звать, Так, словно весь мир не кричал. Но боль чужую лишь тот признаёт, Кто любит немного других. Обманчиво ночь мне песнь поёт Слияния тел нагих. * * * Почему ты отводишь глаза? Неужели боишься, что мне Ненароком не то рассказать Могут синие блестки о ней? Но ведь ты – это только она. И, снимая вечерний костюм, И как прежде ему отдана, Доверяя лишь шелесту сумм, Ты под небом всевидящим вновь Обнаженной душой предстаешь, И любовь, как Великую Кровь, Незаметно тогда предаешь. * * * Ничего я не знаю, хороший, Ничего я не знаю, прости – Это звезды с январской порошей Залетели к тебе погостить. Ты так хочешь тепла и покоя, Ты немного устал и продрог – Вот они, дотянуться рукою! И шагнул бы, да только порог Не пускает, и, странник полночный, В вечный путь отправляешься вновь, Утешаясь, что н? небе точно Сможешь ты позабыть эту кровь. Ну а мне утешенье – лишь встречи, Словно вера возможна еще, И ложатся нам листья на плечи, И за всё ты на свете прощен. * * * Я считаю дни, что нам остались, И тебя уже не тороплю. Пусть меня нигде так не пытали – Прошепчу прощальное «люблю». Ну а ты домой на фильмы летишь, А о главном по привычке молчишь, Да и как со мной о том говорить, Если сил нет решить. Ну а ты готова петь и цвести, Не идет тебе смешное «прости», И поклонников твоих имена – — 80 —
|