Предсказания на тысячелетия

Счастлив тот человек, который знает, как прочесть знамения времени, ибо он сможет избегнуть множества бед или, по крайней мере, подготовиться к удару судьбы.

/Гермес Трисмегист (150—277 годы от Р.Х.)/

ПЕРВЫЙ МСКИЙ НАЕЗДНИК* ПЕРЕНАСЕЛЕННОСТЬ

Хирургическая лампа в частной лечебнице городка Уши, постоянно мигавшая и горевшая на редкость слабо, недвусмысленно свидетельствовала о том, что этот замечательный хирургический кабинет находится в одной из страдающих от недостатка электроэнергии стран третьего мира. Мерцающий свет экспонировал перед квалифицированным доктором мою мошонку, на которой тот привычным движением скальпеля произвел легкий надрез. Лежа животом вверх на операционном столе, уже с перерезанным правым семявыводящим каналом и готовым к подобной «расправе» левым, улучив момент, я обратился к врачу.

• Доктор, — начал я с напускной серьезностью, — вы слышите меня?
• Да, слушаю вас. Что-нибудь беспокоит?
• Доктор, — сказал я, упорно игнорируя его вопрос и стараясь выразить своим тоном максимально возможную заинтересованность, — вы должны сказать мне правду. Я хочу точно знать, смогу ли я когда-либо, вновь заняться игрой на скрипке?

Доктор и медсестра, останавливая кровь и накладывая швы после лишения меня эвентуальной возможности нести бремя отцовства, просто прыснули со смеху. Еще в течение нескольких недель я испытывал ноющую боль в яичках, которые, таким вот образом, как бы «выражали» своег^ рода «биологическую скорбь». Теперь им приходилось приспосабливаться к жизни, которая лишала их возможности впрыскивать во чрево необходимый для жизненного брожения ингредиент.

Прихрамывая, я прошел по коридору приемного покоя и вышел на улицу.

На идущей под уклон узкой дороге меня встретил типичный для индийских городов вечер с его раскаленным за день воздухом, скрипом песка на зубах, запахом выхлопных газов и пикантным ароматом поджаривающихся листьев баньяна. Вместе с моей милой Надин, взявшей меня под руку, мы двинулись вперед, отгоняя от себя галдящих уличных мальчишек, назойливо клянчивших подаяние. Мы обошли стороной скопление нищих и, наконец, достигли группы рикш — этих трехколесных черно-желтых «жуков» южноазиатских улиц, почти столь же многочисленных, как и вечерние москиты. Надин втолкнула меня внутрь кашляющего и урчащего черепашьего панциря, который повез испытывавшего дискомфорт в области паха, но биологически раскрепощенного автора этих строк обратно в гостиничный номер.