|
А.С.Шушарин начинает посвящать нас в страшный секрет этого понятия, сообщив, что «технологии, конечно в сравнении со средствами производства – объект совершенно необычный. Но мы такие (в чем-то подобные) объекты уже проходили, а потому, вспомним, что и «принадлежность к племени (коллективу)» суть невинное условие производства (общая жизнь), которое может состоять в жесточайшей узурпации, в ограниченной, необщественной животной собственности (эгостадность, апополитейная первобытность). Технологии есть ведь не что иное, как сами выполняемые коллективами невинные взаимосвязанные работы, диспозитивно и иерархически сгруппированные ячеистые процессы производства, но просто выступающие в качестве доминирующего базового объекта ограниченной господствующей собственности. Подобным образом также совершенно невинное пространство производства («живущая пашня», «производящая территория») при феодализме выступало доминирующим объектом собственности, на преодоление которой, обобществление (с так и до сей поры не познанной сущностью!), понадобились мучительные столетия шатающейся, мутной и беспардонной, хотя и в итоге прогрессивной, борьбы за тогда более высокие капиталистические порядки. Хотя сначала тоже был заметен возврат к славной античности. «Тяготеющее проклятье» в сложившемся мышлении состоит все в том же утилитарном, одномерном, имущественном (вещественном) понимании объектов собственности» (Цит. изд. т.2. с.460-461). Кто же нам навязывал это «утилитарное, одномерное, имущественное (вещественное) понимание объектов собственности»? Да только что сам А.С.Шушарин в вышеприведенном ретроспективном абзаце! И вот теперь наступил момент истины! Мы у А.С.Шушарина читаем, что «…собственность – это общественный способ связи труда и его условий, производственные отношения по поводу некоторого доминирующего объекта обстоятельств производства» (Цит. изд. т.2. с.461). Я даже выделил курсивом и жирным шрифтом это определение понятия «собственность», которое обрамлено, правда, в шушаринскую семантическую одежду, но, тем не менее, оно верное. Однако моя радость оказалась и на сей раз преждевременной. Ибо буквально вслед за этой формулировкой он вновь вернулся к своей прежней трактовке этого ключевого понятия, подчеркивая, что радикальные изменения экономических отношений происходили под влиянием изменений в содержании объекта собственности. Читаем: «…именно различие этих объектов и обуславливает в исторических формах отношения собственности, логически радикально отличающиеся друг от друга» (Цит. изд. т.2. с.461). Вот это пируэт! Далеко не каждый социолог способен на такое! А А.С.Шушарину совершенно нипочем сказав да, тут же молвить – нет. В общем, снова телега оказалась впереди лошади. — 130 —
|