Платис

Для Маргариты и мастера остался один выход: чтобы изменить жизнь и жить дальше, нужно умереть...

Нет желаннее награды для писателя, чем тишина и возможность писать. Правда, Света мастер не знает. Зато рядом с ним его Любовь...

Воланд не изменил мир, он не может сказать то, что произнес новозаветный, не булгаковский Иисус Христос: "Я победил мир..."

Советская интеллигенция увидела в романе ответ на вопрос о диагнозе, скрываемом от народа Советской властью. И еще что-то трансцендентное, вечное.

В конце 70-х, будучи молодым человеком, я познакомился с девушкой, очень развитой культурно и интеллектуально. Она спросила у меня, читал ли я "Мастера и Маргариту". Я не читал и вообще тогда не слышал о таком произведении. "Почитай. Ты себя человеком почувствуешь", - сказала она. Столь высокая оценка романа показалась мне наивной. Не скрою, девушка мне нравилась, и у меня была надежда на продолжение отношений. Но девушка исчезла. Позже я узнал, что она вышла замуж за известного журналиста, который был много старше ее, имел семью, детей. Зачем я рассказал об этом? Не знаю. Наверное, я пытаюсь во всем, что касается темы, найти какие-то закономерности.

В конце 60-х годов советское общество всколыхнула публикация страшного по небывалому реализму романа Александра Солженицина "Архипелаг Гулаг". Значительную часть жизни А.Солженицин посвятил правдивому изображению античеловеческого характера сталинской эпохи ("В круге первом" и др.) и тяжести тыловой жизни в годы войны ("Раковый корпус"). Это было не мифологическое и опереточное, а документально-достоверное зло. Гетевско-булгаковская идея зла, совершающего добро, к нему никак не подходила. Ни у кого и мысли похожей не возникало, во всяком случае публично, а если бы она возникла, ее бы восприняли как кощунственную насмешку. В 80-е в рассказе Виктора Астафьева "Людочка" зло уже рядится в кумачовые лозунги о счастье. Многоликое зло, укоренившееся в душах людей, и его явление миру в новом обличье - наркотической зависимости, - были раскрыты Чингизом Айтматовым в романе "Плаха". Вместе с тем, бросается в глаза заимствование у М.Булгакова сюжетной линии с допросом Пилатом Иисуса Христа. Вскоре последние тряпки неправды, которыми прикрывалось зло в советскую эпоху, сорвала гласность, в частности, в воспоминаниях Варлама Шаламова "Несколько моих жизней". Мы говорили о литературных образах зла. В жизни оно еще ужаснее. М.Булгаков умер в предвоенный год и не видел прямо-таки космические масштабы зла в Великую Отечественную войну. Бог или судьба пожалели его.