|
Он посмотрел на меня, помолчал, остывая, потом проронил: «Потому что я идиот…» Характер у Юры был тяжёлый, и мне приходилось с ним непросто, но что поделаешь, он ведь был гений! Чумаков согласно кивнул головой, промолчав о том, что даже гению не позволено быть эгоистичным и высокомерным по отношению к самому близкому человеку. Они проговорили допоздна. На следующий день Галина Францевна, как радушная хозяйка, предложила посмотреть город. – Но вам, наверное, это будет тяжело? – осведомился Чумаков. – Пустяки! – махнула рукой «бабушка». – Мне всё равно нужно прохаживаться, а если устану, посидим где-нибудь. Вы непременно должны увидеть наш знаменитый Ахен-Дом, ратхаус, марктплац, как же быть в нашем городе и не посмотреть? О нет, пойдём обязательно, тем более что с вашим приездом установилась замечательная солнечная погода, а перед этим всё время шли дожди и дул резкий ветер… К удивлению Чумакова, старушка действительно довольно споро ковыляла рядом, опираясь на его локоть. То и дело останавливаясь, она указывала палочкой, с увлечением исполняя роль экскурсовода. Полюбовавшись массивным зданием ратуши, похожей на замок, увенчанный шпилеобразными башенками, направились к ахенскому собору, который по-немецки именовался просто и понятно «Дом». Они шли мимо почерневших и позеленевших за двенадцать веков стен, мимо чугунных решёток и оград, помнящих тонкое пение арбалетных стрел и звон клинков, свист пуль и дробный цокот картечи, оркестры мирных времён, а также музыку военных бравурных маршей и чёткий ритм эсэсовских сапог по этим древним каменным плитам. Пройдя ворота, оказались в прохладном сумраке прямоугольного помещения, на стенах которого, подсвеченные лампами, висели схемы расположения собора и прилегающих зданий, объявления о времени и порядке посещения, проведения экскурсий и прочая по-немецки детальная информация. Через следующие двери вошли в собственно храм, центральное помещение идеально круглой формы, стены которого возносились вверх на тридцатиметровую высоту, венчаясь расписанным изнутри куполом. Восемь мощнейших мраморных колонн, соединённых арками, образовывали восьмигранник. Пол, в тон колоннам, был выстлан мозаикой зеленоватых оттенков. Во всём этом огромном пространстве ничего не было, только сверху на толстых цепях опускалась люстра, да справа от алтаря на постаменте возвышалась Дева Мария с Младенцем. Сам алтарь проступал из полумрака сдержанным великолепием и цветной мозаикой витражей. Прохлада, полумрак и покой резко контрастировали с тёплым солнечным днём улицы, толстые каменные стены надёжно отгораживали внутренний мир обители, как бы храня само законсервированное Время. — 332 —
|