|
– Голенища бутылочками? – Что я – старик? Гармоника-напуск, сдвигаешь их, бывало, книзу, скрежет стоит, как предсмертный стон мирового империализма. Пахом Васильев вздыхает. На восемнадцатилетнем веснушчатом лице его отражается грусть. Блюхер смотрит на ноги парня, обутые в лапти. – Годится, – говорит Блюхер членам бюро. – Следующий. – Идешь на бронепоезд, – говорят парню. – Доверие оправдаю, – отвечает Пахом Васильев, – вернусь с победой. В комнату входит следующий парень и представляется: – Шувалов Никита. – Давно в рядах комсы? – Третий год. – Что сделал для революции? – Ничего. – Разъясни. – И без разъяснений понятно. – Погоди, погоди, – просит Блюхер, – растолкуй свою точку зрения подробней. – Революции нужны бойцы, а меня держат машинистом на «кукушке». Я вожу бараньи туши с бойни на базар для купцов советского производства. – А если советские купцы помогают кормить народ – ты все равно против? – Да не против я, – морщит лицо парень, – плевать мне на них семь раз с присыпью, меня они не волнуют, я сам себя волную. Талдычут: мол, ты еще пригодишься революции, подожди. – Дождался, – говорит Блюхер. – Идешь на бронепоезд сменным машинистом. – Давно бы так, – мрачно говорит Никита Шувалов, – а то тянут-тянут, а чего тянут – не поймешь. Парень, не попрощавшись, уходит. Когда дверь за Никитой закрылась, члены бюро сказали Блюхеру: – У него белые отца в топке живьем сожгли, он на них страсть какой бешеный. Из райкома комсомола Блюхер едет на аэродром, к летчикам, оттуда в депо – смотреть, как ремонтируют бронепоезда, потом отправляется в госбанк и там выколачивает еще двести тысяч рублей на нужды армии, ругаясь так, что звенят стекла в окнах. А потом – заседание Дальбюро ЦК. Оперативное совещание в генштабе. Беседа в школе младших командиров. Прямой провод – разговор с командующим фронтом Серышевым, с комиссаром Постышевым и с Уборевичем. И только в три часа ночи он заходит в свою комнату, не включая света, добирается до раскладушки, падает на нее и сразу же засыпает. Во сне его лицо кажется старческим. П р и с я г а 1. Я, сын трудового народа, гражданин Дальневосточной Республики, сим торжественным обещанием принимаю на себя почетное звание воина Народно-революционной армии и защитника интересов трудящихся. 2. Перед лицом трудящихся классов республики, братской Советской России и всего трудового мира я обязуюсь носить высокое звание с честью, добросовестно изучать военное дело и как зеницу ока охранять народное достояние и военное имущество от расхищения и порчи. — 178 —
|