|
Блюхер идет дальше, осматривая коней. – А это что такое? – спрашивает он. – Каких лошадей мы вообще не берем в армию? – С порчеными копытами. – Еще? – С сжатой пяткой. – Еще? – Вислоухих. – Еще? Молчат командиры, смотрят под ноги, мнутся. – Ай-яй-яй, – качает головой Василий Константинович, – нехорошо иметь девичью память, граждане комэски и комкавполками. А если у коня передние ноги значительно выгнуты назад в коленях? – Не годится, если гнуты в коленях, – гудят командиры. – Да я знаю, что не годится. А вот этот конь? У него ноги, как луки. Зачем его взяли? – Недоглядка. – Прошляпили, гражданин министр. – Люблю самокритику, – говорит Блюхер хмуро, – только не в военных организациях, а в лавках головных уборов. Этого коня выбраковать. Главком идет дальше. Он придирчиво осматривает каждую лошадь, смотрит, как подкована, заглядывает в зубы, пробует на ощупь мышцы ног. И вдруг возле забора он видит кобылу с огромными страдальческими глазами, а возле нее рыженького жеребенка. Тот жмется к матери, испуганно смотрит молочными еще, с голубизной, глазенками на людей, которые приближаются. Кобыла притирает сына к забору, стараясь спрятать его от людских взоров. – Ах ты, маленький, – ласково говорит Василий Константинович. – Ах ты, красавец мой нежный… Он осторожно тянет руку к жеребенку. Кобыла настороженно следит за его рукой и переступает задними ногами – часто-часто, словно собираясь взбрыкнуть. – Василий Константинович, – опасливо говорят командиры, – как бы она не зашибла… – Да разве она зашибет, – по-прежнему ласково говорит Блюхер, – она ж видит, что мы к нему с лаской, она только жестоких будет шибать… Он дотрагивается до головы жеребенка и легонько начинает почесывать его лоб, поглаживать за ушами, что-то тихое и нежное говорит ему, угощает четвертью сахарного кусочка. Жеребенок делает шаг от матери к Блюхеру и начинает тереться об его руку тоненькой шеей. Мать теперь уже не переступает задними ногами так часто, только все время опускает голову и трогает сына губами за спину. Жеребенок оглядывается на нее, не отходя от Блюхера, и тихонько покачивает головой, будто успокаивая ее. Василий Константинович берет лошадь за узду и ведет ее среди ржания и копытного перестука в конюшню. Следом за кобылой идет жеребенок. – Разве можно брать лошадей с сосунками? – спрашивает Блюхер командиров после того, как поставил мать с сыном в стойло и насыпал им вволю сена. – Разве ж можно, дорогие граждане командиры? — 174 —
|