|
– Не знаю. – Когда поступил? – Третьего дня. – Извольте отвечать по уставу, гражданин командир. – Семнадцатого, в девять по нулям Читы. – Благодарю вас. Проводите меня к прямому проводу. – Есть, гражданин министр. В маленькой вокзальной комнатушке было сыро, холодно и грязно. Телеграфист, укутанный в бабий салоп, сидел возле окна и читал книгу. Руки у него в дамских перчатках – указательные пальцы на перчатках отрезаны, чтобы удобнее перелистывать страницы. Читал он, медленно шевеля губами, и Блюхеру видно было, как испуганно перескакивали его зрачки с буквы на букву. – Что читаем? – спросил Василий Константинович. – «Граф Монте-Кристо», – ответил парень, не отрывая глаз от книги. – Понятно, – сказал Блюхер и тронул парня за плечо. – Давай, чтец-декламатор, к прямому проводу. Начав диктовать зашифрованный текст приказа, отменявшего распоряжение о переброске войск с границы на фронт, Блюхер то и дело хмурился, потому что в соседнем зале кто-то беспрерывно кричал сорванным истеричным голосом. Блюхер, досадливо морщась, продолжал: – Мы не можем оголять границы, потому что маньчжурская территория наводнена как белобандитскими шайками, так и агрессивными китайскими соединениями. В любой момент здесь, через маньчжурскую территорию, могут быть пропущены регулярные части каппелевско-молчановской армии. Тогда они легко войдут в наши тылы, тем более что сейчас здесь и так крайне мало войск. Посему приказываю: всем регулярным войскам, сосредоточенным в погранзоне, оставаться на своих местах в состоянии полной боевой готовности. Крик за стеной стал протяжным и длинным, словно вопль роженицы. Блюхер вскочил со своего места, бросился к двери, распахнул ее, чтобы навести тишину, и замер на пороге. Весь зал был заполнен инвалидами войны: безрукими стариками, молоденькими солдатиками без обеих ног на тележках, слепцами с черными повязками на глазах, паралитиками, которые лежали на голом полу, завернутые в драные шинельки. Блюхер пробился к окошку кассира, вокруг которого бесновались инвалиды, и спросил: – В чем дело? Кассир вздохнул и молча развел руками. – Не отправляют пятый день! – закричали инвалиды. – Жрать нечего! – На полу спим, мерзнем! – Заперли, боятся, что заграница нас увидит! – Как последние отбросы гнием! Завезли с фронта в тупик, вывалили на станцию и бросили! – К стене бы этих комиссаров! – Братцы, да он сам комиссар! Блюхер поднял руки над головой и крикнул? — 120 —
|