|
– Ну, если вы не против – пожалуйста! А ведь еще надысь Игорь расставлял по полочкам памяти знания, способные пригодиться в деле защиты острова. Порох он отмел, не имея ни серы, ни селитры. Если первую еще можно было попробовать получить, обжигая железную или иную руду, богатую сульфидами, с последующей конденсацией газа... Обошелся бы и без нее, кабы сюда пироксилин или хотя бы бертолетову соль... Но куда деться химику без азотной кислоты? К тому же для химических изысканий не хватало времени, а остров был самый настоящий, совсем не Жюль Верновский... Бетон и цемент пригодились бы при строительстве укреплений, но никто не будет слушать молодого. Когда, оказавшись в крепости, он посоветовал усовершенствовать метательные машины – ему рассмеялись в лицо... Выдуманная в двадцатом веке Радогора, как оказалось, уступала известным здесь системам борьбы. Всеслав, посмотрев на Ингвара после возвращения с материка, удивился и спросил – в порядке ли парень. Настолько странно, не по-ученому вел он себя на тренировке. Тогда Ингвар-Игорь и отпросился у Учителя под предлогом, что ему надо прийти в себя, восстановиться в одиночестве, отдохнуть. Всеслав решил, что поразительные изменения в технике ученика – результат крепкого вражеского удара по Ингваровой голове, но советовать ничего не стал. Чем же он Игорь Власов – Ингвар, сын Святобора, может помочь он своему народу? Неужели, кроме волшебного клинка, нечего нет!? Конечно! Есть! И у всякого оружия есть своя Изнанка Мелодии и стихи! В словах скальдов Игорь обнаружил ответ на мучивший его вот уже несколько дней вопрос. Выполнив необходимые замены в тексте песен, он запел “Дороги”, лихорадочно соображая, насколько удачно он превратил русский в словенский середины двенадцатого века: “…Вьется пыль под сапогами степями полями, А кругом бушует пламя Да стрелы свистят...” Не найдя объяснения удивительным метаморфозам собственного сознания и языка, Игорь приготовился к суровой критике. Скальды разинули рты и во все глаза уставились на руга. Вдохновленный их вниманием он выбрал “Вечер на рейде”, благо, помнил песни военных лет с детства, да и какой настоящий русский не любит военных песен. – Пошли, старик! Нам здесь больше нечего делать, – пошутил Инегельд. – Еще! Еще! – попросили в один голос Светлана и Сев. – Да, я не умею. – У тебя, молодец, хороший слух. Тебе учиться надо! – убедительно произнес Златогор. – Назвался груздем – полезай в кузов! – Всеволод был неумолим. Игорь губами Ингвара исполнил на бис “Арию Варяжского гостя”, затем “Балладу о Времени” и “...о ненависти” Высоцкого, но, точно не рассчитав силы своих легких, затянул “Нелюдимо наше море” Николая Языкова и, пустив козла, сконфузился. — 47 —
|