|
Когда мы поравнялись с уличным лотком с пирожками, Джи спросил закутанную в серые платки продавщицу: – С чем пирожки, бабушка? – С рисом и мясом, миленок… – Петрович, ты, кажется, большой любитель пирожков, – сказал Джи. – Доставай сумку – я решил купить тебе двадцать штук. Петрович подставил пакет, и радостная бабуля наполнила его пирожками. Петрович взял один на пробу, разломил его и брезгливо сказал: – А что так мало мяса? Моя бабушка никогда бы такой дряни не приготовила, – с этими словами он съел сердцевину, а пирожок отправил в мусорный бак. – Ты чего мой товар оговариваешь? – грозно надвинулась бабуля. Джи попробовал пирожок, удивленно заметил: – Петрович, ты не прав – пирожки очень вкусные, – и принялся за второй. – Спасибо вам, добрый человек, – залопотала бабуля, – хоть вы за меня заступились, а то этот чернявый всех покупателей распугает… – Петрович, если ты подписываешься на Путь, – серьезно произнес Джи, – ты должен подписываться до конца. В школьной ситуации пирожки дают возможность приобщиться к стихиям и к местной карме. Ты выхватываешь самые лакомые кусочки, а наш путь скорее похож на этот пирожок из жесткого теста, чем на сладкий мед. Твоя тяга к комфорту погубит тебя. – Вы придаете мелочам преувеличенное значение, – обиделся Петрович, – а моих лучших сторон не замечаете. – Вечно ты утопаешь в жалости к себе, – недовольно заметил я. Джи улыбнулся и сказал: – Я предлагаю посетить городской каток и приобщиться к новой инспирации. Мы подошли к высокой ограде, за которой по голубоватому льду скользила на коньках пестро одетая публика. – Присмотритесь к брейгелевским персонажам, – предложил Джи. – В картинах Брейгеля заложена особая инспирация. Его пейзажи изображены всегда отстраненно, как бы с вершины холма. Мы должны развивать такое же созерцательное отношение к жизни. Внезапно меня подхватил вихрь Луча. Я откуда-то со стороны, отстраненно, увидел себя, нарисованного на картине жизни голландским художником. Меня охватила неописуемая радость, и я забыл о времени и ледяном ветре. – Наконец ты почувствовал инспирацию, – рассмеялся Джи. – А Петрович так и остался приклеенным к поверхности самого себя. – Мне надоело стоять на морозе и разглядывать веселых идиотов, – недовольно произнес Петрович. – Ты лучше взгляни на тех трех симпатичных девушек, – сказал я. – Их коньки рисуют на льду таинственный узор, а они пристально наблюдают за тобой и весело смеются. – Я понял, – сказал Петрович, – что вы замечаете нечто необычное и сюрреальное там, где я вижу лишь прозаические сценки. Научите меня сказочному восприятию – и я останусь вам верным до конца. — 264 —
|