|
Настасья Саввична уже в дорожном возке сидела, еще пять возков с собой брала – как же, родовитая боярыня собралась на богомолье, – а всё внуку наказы кричала. Конца последнего наказа он, правда, не разобрал – возок в путь тронулся. Зато начало стоит в ушах: – Не забудь! Делай, как я говорила! Да разве говорила? Вдалбливала! По сто раз на дню: – Как первый цвет черемухи вскроется, обожди еще день. На третий, когда солнце начнет клониться, и поезжай. Как раз на закате поспеешь. Избу признаешь враз: будет она вся в черемухе. И точно – мимо не проедешь. Белой копной черемуховая роща стоит на пути. Дух захватывает. Ясно, что тянуло сюда бабку, – красота неожиданная. Нетронутая. Белая красота. Ну да не до красоты теперь. Дело есть. Боярин спрыгнул с лошади, привязав ее, недолго думая, прямо к черемуховому стволу. Набрал горсть камушков и начал легонько кидать в окно. Один, второй, третий. Потом перерыв. Потом – еще один, второй. Все, как учила бабка. Окно растворилось. Показалась фигура в темном балахоне, даже волосы черной тряпицей подобраны. – Что надо? – Здравствуй, старая. Я – боярин Глеб. Моя бабка с тобой договаривалась – боярыня Настасья Саввична. – И о чем? – недоуменно протянула ворожея. Глеб тряхнул русыми волосами: – Сама же требовала, чтобы я приехал. Запамятовала, что ли? Говорила моей бабке, что хочешь желание мое исполнить. Ворожея вздохнула: – И чего желаешь? – Зелья приворотного. – К чему оно тебе? «Твое какое дело, старая карга!» – хотел ответить боярин, но поостерегся и вслух сказал: – Вчерась Аглая, воеводская дочка, надо мной насмеялась. – Что ж, она красавица, к тому ж балованная. – На глазах у всех людей не в мою повозку села, а к боярину Афанасьеву! – Ну, этот грех легко простить. – Ты простить можешь. Тебе за семьдесят. Пожила свое! А я еще и третий десяток не разменял. Не хочу прощать. Не придет Аглая по-хорошему – придется по-плохому. – Но разве Настасья Саввична не говорила, что приворотами Марта никогда не занималась? – Голос ворожеи зазвучал звонко и негодующе. – Так что возвращайся домой, боярин! – Ну уж нет! Я и так не собирался сюда ехать, да бабка пристала, как репей. Езжай, говорит, Марта Никулишна твое заветное желание выполнит. Я всю дорогу думал, что бы такое пожелать? Теперь знаю. Хочу, чтоб гордячка Аглая сама меня о любви попросила. В ногах пусть поваляется! – Достойное желание! – Марта фыркнула. – Неужто других нет? — 177 —
|