|
Нужно зажечь свечи, сесть перед зеркалом и произнести: «Суженый-ряженый, приборы на столе! Приходи, пообедай! Покажись, побеседуй!» Ну а затем надо глядеть в зеркало прямо на отражающиеся огни свечей. Сначала появится блестящая точка. Потом она станет расти. Ну а потом в зеркале и увидится суженый. Но как только его рассмотришь, надо прервать гадание – сказать два раза: «Чур, меня, чур, меня!» И легонько ударить в зеркало. Видение и пропадет. Ну вот часы на башне Кремля пробили одиннадцать раз. Марьюшка поднялась в старую кладовую. Села перед зеркалом. Боязно… Зажгла свечи. Страшно! Перекрестилась и начала говорить: – Суженый-ряженый! Приборы на столе… Ну а Владимир Львович как раз в тот миг от приятеля возвращался. Брел еле-еле. Тоска его точила. И беседа с другом не помогла ее развеять. Понимал, бедняга, что никогда не назвать ему Марьюшку своей. А без нее уж лучше в прорубь головой нырнуть. Все не так больно станет… Поднял он голову и увидел странный колышущийся свет в старой кладовой, куда никто уж годами не заходил. «Неужели воры? – подумал он. – Али того хуже – пожар?!» Взбежал он по лестнице. А та рассохлась, заскрипела неимоверно. Кто-то наверху взвизгнул и побежал. Владимир прибавил шагу. Влетел в горницу и там… Марьюшка в зеркало глядит. Видит своего суженого – взъерошенного, тяжело дышащего, странного. Ахнула девушка и закричала что есть мочи: – Чур, меня! Ладонью по зеркалу ударила. Стекло вдребезги. А по пальцам-то кровь потекла… Марьюшка в ужасе к Владимиру пальцы протянула. Тот сюртук скинул. Рубашку на себе порвал. Начал любимой пальцы бинтовать. Тут за дверью и бригадирша завопила. Сначала-то она и сама убежать хотела. Напугал ее бегущий снизу адъютант. Но потом сообразила она, что это не призрак, а живой человек. Ну и вбежала в кладовую. А как увидела Марьюшку в крови – заорала благим матом. От ее крика девица-то совсем чуть сознание не потеряла. Владимир ее в охапку схватил. А она холодная как лед. Кинулся он ей ноги растирать… А тут и сам генерал в кладовую ворвался. Крики-то весь дом разбудили. – Что случилось? – спрашивает. – Это что?! Владимир-то ничего и сказать не может. Ну а Марьюшка в себя пришла и ответила: – Это мой суженый, батюшка! Вот такая история со святочными гаданиями. Уж как генерал уломал супружницу дать согласие на брак – неизвестно. Но слуги слышали, как он сказал в сердцах: – Пусть уж Володька ее, как положено, целует, а не в ноги! Неприлично, в ноги-то! Эдак по Москве черт-те о чем подумают! — 159 —
|