|
Однако решительное столкновение с правлением "Союза Джордано Бруно" произошло у меня после прочитанной мной лекции о монизме. Я говорил о том, что резкая дуалистическая формула "материя и дух" является, собственно, созданием новейшего времени и что противопоставление духа и природы, с которым собирается вести борьбу "Союз Джордано Бруно", возникло лишь в последние столетия. Далее я обращал внимание на то, что по отношению к этому дуализму схоластика является монизмом. Хотя она и лишает определенную часть бытия возможности быть познанной человеком, отдавая ее "вере", она все же являет собой систему мира, которая указывает на то, что все обладает единой (монистической) структурой — начиная от божества духовного мира и вплоть до частностей природы. Тем самым я ставил схоластику выше кантианства. Лекция эта вызвала необычайное волнение. Слушателям казалось, что я прокладываю пути для проникновения в Союз католицизма. Из руководителей лишь Вольфганг Кирхбах[161] и Марта Асмус были на моей стороне. Остальные даже не могли составить себе представления о том, что я, собственно, подразумевал под "непризнанной схоластикой". Во всяком случае, они были убеждены, что я способен внести в "Союз Джордано Бруно" величайшую смуту. Я вспоминаю об этой лекции, потому что она была прочитана именно в тот период, в который позднее многие считали меня материалистом. И этого же "материалиста" многие принимали тогда за человека, который вновь хочет вызвать к жизни средневековую схоластику. Несмотря на все это, позднее я прочитал в "Союзе Джордано Бруно" лекцию, заложившую фундамент антропософии[162] и ставшую исходной точкой моей антропософской деятельности. С публичным сообщением антропософии как знания о духовном мире нужно было принимать решения, которые трудно назвать легкими. Их можно лучше охарактеризовать, если обратиться к некоторым историческим фактам. В соответствии с совершенно иной душевной конституцией древнего человечества всегда, вплоть до начала нового времени, приблизительно до XIV столетия, давалось знание о духовном мире. Однако это было совершенно иное знание, чем соответствующая современным условиям познания антропософия. Начиная с упомянутого времени человечество утратило способность духо-познания. Оно сохраняло "древнее знание", которое древние души созерцали в образной форме и которое также существовало только в символически-образной форме. В старые времена это "древнее знание" сохранялось в "мистериях". Его передавали лишь тем, кто после соответствующей подготовки созревал для такого знания: то были "посвященные". Это знание не должно было проникать в массы, поскольку существовала тенденция недостойного обращения с ним. Впоследствии его хранение было возложено на лиц, приобщенных к "древнему знанию". Эти последние действовали в узком кругу людей, которых они подготавливали для передачи этого знания. — 182 —
|