Месть еврея

Свадьба состоялась, с обеих сторон последовало бы­строе разочарование. Руфь, безумно влюбленная в мужа, была оскорблена и возмущена его ледяной холодностью, она не могла понять, что значат его сдержанность и яв­ное желание избегать ее присутствия. Когда в первый раз она позволила себе ласку и несколько слов любви, мрачный и удивленный взгляд, которым смерил ее Са­муил, обдал ее холодом. Отвергнутая молодая женщи­на как-будто примирилась со своей участью, но всей сво­ей пылкой душой она стремилась разгадать загадку и ломала себе голову над ее разрешением.

Самуил же горько раскаивался, что попал в сети хитрого Зильберштейна. Он чувствовал себя связанным, его тяготил жгучий взгляд Руфи, а страсть, которую она питала к нему, внушала отвращение. Невольно сравни­вал он страстную и демоническую красоту молодой еврейки с нежной, воздушной и обаятельной красотой Валерии, и сравнение это с каждым днем все более и более убеждало его в том, что чувства его к бывшей не­весте неизлечимы. Он презирал в себе эту слабость, но перестал бороться с ней, а стал искать утешения в тя­гостных, но сладких воспоминаниях о своем кратковре­менном счастье. Таким образом, еще до женитьбы за­крыл он помещение, приготовленное для Валерии, ничего в нем не тронув. В смежной комнате устроил он свой кабинет и, как часовой, сторожил дверь своего потерян­ного рая. Иногда входил он туда, садился перед портре­том Валерии и подолгу не сводил с него глаз, чувствуя, что одной ее улыбки, одного ее слова было бы доста­точно, чтобы снова повернуть его к ее ногам.

Таково было положение дел, когда дня через четыре после свадьбы Самуил получил письмо от отца фон- Роте, в котором тот сообщал ему, что опасно заболел в Риме и был задержан там долее предполагаемого сро­ка. Возвратясь в Пешт, он с глубоким прискорбием уз­нал о событиях, совершившихся в его отсутствие, и весь­ма желая с ним повидаться, просит назначить день и час для этого визита.

Самуил поспешно ответил, что ему будет очень при­ятно принять его преподобие завтра утром и что, в свою очередь, он сам очень желал бы с ним побеседовать.

Фон-Роте явился в назначенный час, и Самуил принял его в той же самой комнате, где они занимались изучени­ем догматов христианской веры и где произошла ужасная сцена с главным раввином города Пешта. Оба глубоко взволнованные, они дружески пожали друг другу руки.

— Очень рад вас видеть, преподобный отец,— сказал Самуил, усаживая в кресло своего почетного гостя.— Благодарю вас за посещение, которое, надеюсь, не бу­дет последним, хотя затаенное ваше желание обратить меня в христианство не имеет уже никакого значения и шанса на успех,— присовокупил он с грустной улыбкой.