Месть еврея

— Спускайтесь, сударыня, я сию минуту иду за вами.

Он поспешно вернулся в будуар и, схватив с бюро маленькую фарфоровую лампу, бросил ее в другой ко­нец комнаты. Мягкий ковер заглушил шум от разбив­шегося резервуара, но керосин вспыхнул и разлился ог­ненным потоком.

Минуту спустя, Гильберт присоединился к своим спутникам, и все трое поспешно направились к выходу. Они должны были пробираться окольными аллеями, так как весь дом был на ногах и сам наполнился людьми, которые испуганно бегали, не зная куда деваться. Был момент, когда они услышали звучный голос Самуила, возвышавшийся над общим говором и шумом. Они слы­шали, как он подавал указания, руководя погашением пожара, и Руфь, вся дрожа, ускорила шаг.

Так беспрепятственно достигли они переулка, в конце которого их ожидала карета, а через четверть часа бег­лецы укрылись в маленьком домике князя Орохая.

Трудно описать, что чувствовала Руфь, находясь в этом раю ее любви, где каждая вещь пробуждала в ней воспоминания. Страх, не случилось ли что с ее ребенком, усилил ее нравственные муки. Она видела, как пожар залил багровым светом сад. Что если ребенок погиб в пламени? Тогда какой ужасной ценой купила она себе жизнь! С глухим стоном Руфь упала на диван и спрята­ла голову в подушку, но Гильберт не дал ей долго пре­даваться отчаянию.

— Сударыня,— сказал он, слегка касаясь ее плеча,— мне очень жаль, что не могу дать вам отдыха, в кото­ром вы так нуждаетесь, но опасность, угрожающая нам, не позволяет терять ни минуты. Вам надо уехать из Пешта двенадцатичасовым поездом, а теперь уже одиннад­цать часов. Вы должны подкрепить ваши силы, я при­готовил вам закусить и уложил ваши бриллианты и дру­гие вещи в чемоданчик. Вы отправитесь, с Николаем в Париж, где я присоединюсь к вам позже, так как выеду только завтра, имея надобность сделать здесь кое-ка­кие распоряжения в наших общих интересах.

Разбитая, утратив способность думать и действовать, Руфь молча подчинялась всем распоряжениям, и час спустя поезд увозил ее на всех парах далеко от родно­го города.

Лучи восходящего солнца осветили всю ужасную кар­тину опустошения как снаружи, так и внутри дома бан­кира: снятая крыша, почерневшие стены, разбитые ок­на... Улица была загромождена мебелью и узлами, тол­пы любопытных окружили группу несчастных жильцов, с отчаянием глядевших на остатки своего имущества. Поджог с двух противоположных сторон произвел страш­ные разрушения, и только соединенными усилиями всех пожарных частей можно было остановить пожар и по­тушить его наконец. Счастливой, непостижимой случай­ностью комнаты, предназначенные в былое время Ва­лерии, остались нетронутыми. Зато огонь поднялся в этажи, занимаемые жильцами, что имело гибельные пос­ледствия. Смерть трех жертв была уже констатирована. Ребенок, которого спускали из окна, упал и разбился. Один из слуг Самуила был смертельно ранен упавшей на него лестницей, наконец, в квартире первого этажа нашли обугленный женский неузнаваемый труп и тотчас предположили, что это труп баронессы. Молва, все преу­величивавшая, не удовлетворилась этими жертвами, и с рассветом в городе распространились самые невероят­ные слухи.