|
Он вспомнил слова старика. И подумал, что независимо от того, чем закончится этот бой, в другом мире другой Рафи обязательно найдет Веронику. От этой мысли стало немного легче. — Вставай в позицию, — сказал ему Мигель. — Я не хочу драться с тобой. Понимаешь ты зто? Не хочу! Ты, черт возьми, мой друг и первый учитель… Как я могу сражаться с тобой? Рафи был готов бросить шпагу. — Не валяй дурака, — сказал Мигель. — Если мы встретились здесь… Если все так сложилось, значит, это зачем‑то нужно. Просто так такие вещи не случаются. Не тешь себя мыслью, что это какая‑то ошибка. У судьбы не бывает ошибок. Кто знает, может быть, именно мне суждено умереть здесь. Если так, то я готов. Это будет значить, что мое время вышло. То же самое ты должен сказать и себе. И потом… Лучше уж умереть так, в бою, от руки друга, чем от грязного рога в твоем животе, на глазах у сотен зевак. — Мне смерть от быка не грозит. Я больше не хочу быть матадором. Не хочу убивать быков. — Вот как? —Да. — Жаль. Ты был хорошим тореро. Но мы отвлеклись. Вставай в позицию. И… Прощай, Рафи. — Прощай, Мигель, — тихо сказал Рафи, поднимая шпагу. Схватка была короткой. Куда короче, чем бой с быком. Рафи даже толком не понял, что произошло. Только что раздавался ожесточенный звон стали, и вдруг все стихло. А его шпага торчала из тела Мигеля, войдя в него по самую рукоять. Рука, привыкшая убивать одним ударом быка, даже не почувствовала сопротивления человеческой плоти. Мигель был мертв еще до того, как его тело тяжело рухнуло на жухлую осеннюю траву. Лишь когда совсем стемнело, Рафи заставил себя убрать руку с холодного лба Мигеля и подняться с колен. Он, словно во сне, добрел до своего дома. Дядя спал пьяным сном прямо на крыльце. Рафи осторожно прошел на задний двор, нашел в покосившемся сарае кирку и лопату, взвалил инструменты на плечо и вернулся на место дуэли. Он не мог оставить тело друга гнить на берегу. Когда взошла луна, могила была готова. Рафи положил в нее Мигеля. Постоял немного, глядя на бледное лицо мертвеца, бывшего совсем недавно его другом, а потом, ни слова не говоря, быстро засыпал могилу землей. Рассвет застал его в пути. ГЛАВА 16Он возвращался. Возвращался туда, откуда начал свой путь, в надежде на то, что ему удастся отдать долги. Возвращался, признав свое поражение. Старик был прав, ничего исправить нельзя. Он попытался, но сделал только хуже. Наверное, он, и правда, создан для одиночества. В пустыню, вот куда ему нужно было бежать с самого начала. В пустыню… — 106 —
|