Matador

— Как ты? Дышать можешь? — спросили его. Рафи что‑то прохрипел и закашлялся.

— Кажется, ребра сломаны, — сказал тот же голос.

— Ничего, главное, голова цела. И не проткнул он его… Отлежится недельку, все в порядке будет.

Рафи слышал все это, как сквозь толстый слой ваты. Каждый звук отдавался в голове тупой болью. Ему хотелось, чтобы его оставили в покое. Кто‑то попытался уложить его поудобнее, но добился лишь того, что все тело Рафи пронзила новая вспышка боли. Юноша не выдержал и застонал.

— Оставьте его, — послышался резкий голос Вероники. — Уходите, я сама за ним присмотрю. Давайте, давайте, нечего таращиться… Идите, собирайтесь, вечером мы должны сняться отсюда.

— Лежи спокойно и ничего не говори, — сказал Вероника Рафи, когда они остались одни в фургоне.

Она влажной тряпкой осторожно вытерла ему лицо, смыв уже запекшуюся кровь, потом снова смочила ее в холодной воде и положила на лоб. Рафи стало немного легче.

— Что произошло? — прошептал он, с трудом разлепив распухшие губы. — Как он меня достал?

— Молчи. Потом обо всем поговорим… Сейчас тебе лучше не болтать, если ребра сломаны. Только больнее себе сделаешь.

— Меня оставят здесь?

— Не говори ерунду, никто тебя не оставит.

— Но твой отец…

— Ты можешь помолчать? Я же сказала тебе, никто тебя здесь не собирается оставлять. Полежишь спокойно несколько дней да потом снова примешься за дело. Если захочешь, конечно… Хотя ведь захочешь… Мне почему‑то кажется, что этот бык тебя ничему не научил.

— Научил, — тихо сказал Рафи.

— Чему же, интересно знать? — хмыкнула Вероника, меняя тряпку.

— Слушать… И не рисовать на песке.

— Что? Какой песок? При чем здесь рисовать? УЖ не бред ли у тебя? — взволнованно спросила она, положив прохладную ладонь на лоб юноши.

— Потом, — слабо улыбнулся Рафи. — Потом объясню… Позже… Сейчас тяжело…

И тут он начал проваливаться куда‑то, и с каждой секундой падения боль отступала, отступала, потом стала совсем далекой, едва ощутимой, и он потерял сознание.

* * *

Прошло не несколько дней, а почти две недели, прежде чем Рафи смог ходить без помощи посторонних. Все это время Вероника почти не отходила от него, меняла повязки, кормила, умывала… Она даже добилась того, что поменялась местами с Луисом, чтобы и ночью быть рядом с раненым. Правда, «добилась» — это громко сказано. Девушка просто заявилась в фургон со своими вещами и без обиняков сказала Луису, чтобы тот перебирался в ее повозку. Тот даже не попытался возражать. Молча собрался и ушел. Тогда Рафи удивился тому, как взрослые мужчины слушаются эту девушку. Единственным объяснением было то, что она является дочерью хозяина. Вряд ли кто‑то захочет портить с ней отношения и тем самым рисковать своим местом в труппе…