Маски иллюминатов

Мировые линии — пересекающиеся, переплетающиеся, расходящиеся. Так Минковский[26] представляет себе теорию забавного маленького профессора.

Делали ли они это? Нора стонет, глаза закатились, еще, еще, еще. В ней. Все глубже и глубже. Проникает в нее. Проникает глубже. И вот уже весь в ней. Горячее лоно, и в нем его, а не мой. Горячее и влажное устье.

Немедленно прекрати этот мазохизм.

Рога — отличье чудищ и зверей.[27]

Мировые линии: Нора, Джим и Станислаус, пересекаются, переплетаются, расходятся. Джорджо и Лючия расходятся и образуют новые векторы. Беспрестанно разветвляющаяся река времени.

Мать, Нора, Лорелея: засасывают нас, зовут нас домой. Тело человека на восемьдесят или девяносто процентов состоит из соляного раствора: топазовое море, солоноватый вкус впадин ее тела. Одиссей залил уши воском, чтобы не слышать этот темный зов лона, песнь утонувшего царства. Дно океана, затонувшие корабли, сокровища, тишина. Тонуть, должно быть, страшно — холодная и мокрая, отвратительная смерть. Совсем не то, что думал Вагнер: ertrinken, versinken, Unbewusst, hohste Lust[28]. Отнюдь нет. А что же это за тварь в Лох‑Нессе?

Наверное, просто какая‑нибудь очень крупная водяная змея.

Что, если время едино и не движется, если «Я» в 1904 году и «Я» здесь и сейчас существуют одновременно? Оба реальны, несокрушимы, вечны. Весну не сменяет лето. Мировые линии. А что, если, скажем, лет через двадцать вся Европа знает имена Джойса и Эйнштейна? Тогда и это существует вечно, как один из изгибов мировой линии.

И те, кто впереди нас в линейном времени (их прошлое — наше будущее), оглядываясь, отчетливо видят то, к чему мы бредем почти вслепую и спотыкаясь. Трагедия и ликование завтрашнего дня. Кому умереть, а кому жить.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

И даже эта современная уловка — объявлять самоубийц душевнобольными — не дает нам надежды. Нет никаких сомнений в том, что эти несчастные жертвы Сатаны до самого последнего момента находились в здравом уме и твердой памяти.

Преподобный Чарльз Вири, «Облака без воды».

Древние всегда были, Древние есть, Древние всегда будут. После лета наступает зима, после зимы наступает лето. Они правили там, где сейчас правит человек, они будут править там снова. Они спокойно ждут вне пространства и времени, Незримые для нас.

«Некрономикон»

Я, жрица этого ритуала, чье тело сейчас алтарь и жертва, бросаю вызов тебе, Иисус. Порази меня молнией, если твоя сила превосходит силу моего Господина и Повелителя.

Леон Кац, «Дракула: Шабаш».