|
Одним из немногих правил Дженигера было то, что каждый доброволец должен принимать наркотик под присмотром наблюдателя, остающегося рядом до конца опыта. Наблюдатель должен был быть человеком, уже пробовавшим ЛСД. С другой стороны, акцент делался на регистрации случившегося - на бумаге или магнитофоне. Сам Дженигер не справился бы с огромным количеством отчетов. Но он был популярным лектором, и в его распоряжении было множество трудолюбивых студентов, которым нравилось разбирать отчеты и подчеркивать всякие интересные и важные места, вроде «комната дышит». Такие утверждения распечатывались на отдельных карточках, и испытуемому предлагалось рассортировать их на несколько групп - от самых «близких» к его состоянию и до самых «далеких». Все шло хорошо, но однажды один из добровольцев сбежал от наблюдателя и потерялся где-то в районе бульвара Уилшир. Он исчез прежде, чем кто-либо успел отреагировать. Когда Дженигер выбежал на улицу, его уже не было. Потом искали всей группой - не нашли. В грустной уверенности, что его карьере пришел конец, Дженигер возвращался назад и вдруг услышал свист. Подняв глаза, он увидел человека, которого искал, сидящим на дереве. «Почему бы вам не спуститься на землю?» - спросил Дженигер, используя самые убедительные психиатрические интонации. Но доброволец сказал: «О нет, я лучше полечу!» Такие ситуации были одной из причин, почему Дженигер всегда настаивал, чтобы наблюдатели были из тех людей, кто уже попробовал ЛСД, потому что только после того, как вы пережили это, вы можете понять, насколько искренним становится человек. «Я лучше полечу!» Доброволец действительно считал себя птицей. И Дженигеру, чтобы убедить его спуститься, необходимо было использовать логику, которую может принять птица. Так что он соорудил на земле гнездо из палок и камней и довольно быстро смог убедить добровольца спуститься вниз и сесть в это гнездо. Однажды добровольцем был живописец, и Дженигер поставил ему для набросков индийскую куклу «качина». Под воздействием ЛСД эскизы стали более эмоциональными, яркими, в них переплетались кубизм, фовизм и абстрактный экспрессионизм. Художник был убежден, что он сотворил шедевр. Слух о том, что есть волшебные таблетки, повышающие творческий потенциал, тут же разнесся среди местной художественной богемы. Несколько дней спустя Дженигера уже осаждали художники и скульпторы с просьбами проверить их мастерство под ЛСД. Сначала он отказывался. Слишком много художников нарушили бы баланс эксперимента. Но затем он решил попробовать: искусство было универсальным языком, оно было активным и конкретным. Вместо того чтобы полагаться постфактум на заявления, что комната меняет цвет, а стулья напоминают о Страшном Суде, он просто мог позволить каждому художнику делать наброски той же самой куклы «качина»: эскиз перед приемом ЛСД, эскиз в середине эксперимента и так далее. Таким образом он получал простое и изящное подтверждение того, как ЛСД изменяет восприятие. Наблюдая за их работой, Дженигер понял, что творческие люди были наиболее подходящими добровольцами для изменяющих сознание наркотиков. Подсознательное было средой, питающей их творчество, и они старались делать все возможное, чтобы улучшить восприятие. Достаточно вспомнить Кольриджа и опиум, Бальзака и гашиш, По и опиумную настойку - список бесконечен. — 62 —
|