Кто?

А как же раньше (спросит читатель)? А раньше у нас такой беды не было – мы искали функцию собственной психики для собственного же бытия, и в этой функции должна была раскрыться вся полнота этого бытия. Тут никаких тайн (от самих себя же!) быть не может. А те тайны, которые есть – это тайны Третьего Бытия. Это Оно напускает туману на нашу психическую жизнь. Это его уколы. Но все эти тайны не наши. Наши тайны должны быть все известны наперечет, если они наши.

Поэтому далее следует готовиться к тому, что знание о Третьем Бытии, которое мы будем добывать, будет знанием применительным. Именно «применительным» (бдительный Word сейчас подчеркивает), потому что всё содержание полученного знания нам придется понимать только применительно к нашему взаимодействию с Третьим Бытием и безотносительного задач Его полноразворотного понимания.

Запомним это, и начнем.

А начнем мы с того, что заменим слово «взаимодействие» на другое слово. Мы заменим его на слово «взаимоотношения», потому что Третье Бытие – это Личность.

Это неизбежный вывод, поскольку только личность может обладать сознанием и волей.

Сегодня многие мыслят отголосками восточных теорий, из недр которых сознание, так или иначе, вылезает каким-то обезличенным и переходящим, то ли в какое-нибудь Ничто, то ли еще в какую-то другую пустоту, где личность должна окончательно раствориться и потеряться, и в этом видится какой-то благой смысл для этой личности. Очевидно, именно по беде этих метамотивов Восток никак не может помирить сознание и личность, и доходит в этой беспомощности до совершеннейших анекдотов. В одном из подобных анекдотов некоему большому мудрецу приснился сон, что он мотылек, который беспечно летает и ничего не знает ни про какого большого мудреца. Это было им объявлено логической загадкой, и теперь всем, кто про это слышал, должно быть непонятно, кто же он такой – большой мудрец, или маленький мотылек? Сам мудрец, как проснулся, так с тех пор во всём и сомневается – кто кому снится?

Никто не способен так запутаться в простых ситуациях, как путается в них Восток, и никто не способен, затем, столь простую загадку возвести в сан какой-нибудь философии.

Однако Запад решает этот вопрос, как всегда, просто, экономично и предельно строго. Например, Декарт. У Декарта «я мыслю, следовательно, я существую» вовсе не означает несомненную действительность существования личности, как об этом думают многие. Это слишком поверхностное понимание Декарта. Восточное. В таком понимании, действительно, и мотылек существует, и большой философ тоже, раз уж оба мыслят. Хорош был бы Декарт, если бы его аргумент заключался только в этом!