Какого цвета страх

Но в любом случае мои коллеги ищут здесь какую-то подоплеку. Понять их можно. До последнего дня подробности «дела Монастырецкого» оставались тайной за семью печатями.

Последний день наступил…

Плетение лаптей

Бывшего начальника Финансово-экономического управления ФАПСИ генерал-майора Валерия Монастырецкого арестовали ровно год назад, 12 апреля. Событие это было столь беспрецедентным, что целый месяц и Генеральная прокуратура, и ФСБ держали случившееся в тайне. Только в мае 96-го секретная завеса приоткрылась и журналистам было сообщено, что «Генпрокуратурой возбуждено уголовное дело в отношении одного из бывших высокопоставленных сотрудников ФАПСИ, который злоупотреблял служебным положением и нанес значительный материальный ущерб государственным интересам».

Фамилия «высокопоставленного сотрудника» в «интересах следствия» не называлась.

Подробности дела стали вырисовываться лишь к лету. Из коротких газетных заметок общественность узнала, что генералу Монастырецкому предъявлено обвинение в крупных хищениях. В частности, ему инкриминировали незаконные траты из бюджета ФАПСИ, в результате которых начальник ФЭУ присвоил не менее 20 миллионов марок и более 3,3 миллиарда рублей.

Ничего удивительного. Со времен Карамзина, изрекшего классическую формулу: «Воруют», — в России почти ничего не изменилось. Но…

Но подавляющее большинство журналистов, анализируя дело, стали сходиться во мнении: что-то тут нечисто. Версии выдвигались самые разные. Основная: ФСБ, мечтая восстановиться в прежних чекистских размерах, решила подмять независимую спецслужбу ФАПСИ под себя, скомпрометировав главного финансиста и, как результат, генерального директора генерал-полковника Старовойтова.

Дабы не травмировать общественность, Генпрокуратура даже пошла на некоторые уступки. Дело Монастырецкого было передано из Следственного управления ФСБ (следователям которого генерал отказывался давать показания, ссылаясь на необъективность Лубянки) в саму Генеральную. Ситуацию, впрочем, это не изменило. От показаний экс-финансист ФАПСИ по-прежнему воздерживался, а его адвокаты продолжали раздавать интервью, рассказывая о нарушении законности и процессуальных норм.

И тут, словно гром среди ясного неба, прозвучало долгожданное признание самого Монастырецкого. В письме, которое он передал через адвокатов нашей газете, генерал заявил, что оказался заложником преступных интересов Коржакова-Барсукова. Якобы он узнал, что Главное управление охраны (им, как мы помним, командовал одиозный Барсуков) закупило спецоборудование у фирм, будто бы связанных с ЦРУ, для установки в правительственных учреждениях (чтобы всех подслушивать, разумеется).