Имиджелогия

Как видим, модель неоднозначного текста является одной из ключевых, поскольку порождение принципиальных решений затру­днено из-за неуверенных позиций первых лиц. Это напрямую связано со сменой "права первого хода" отмечаемого Андреем Гладышем (А.А. Игнатьевым): "В норме", в условиях стабильной "системы власти" и эффективного политического режима, "правила игры" кон­тролирует правящая элита, тогда как привилегия "первого хода", инициатива действия, направленного на изменение этих правил, принадлежит так называемой "массе" - конкретным лицам ("я") или же группам и сообществам ("мы") с более низким социальным ста­тусом, чья "инициатива снизу" либо получает признание (с соответ­ствующими изменениями в нормах права или механизмах принятия решений), либо блокируется различными контрмерами (в том числе пропагандистскими), либо, наконец, подавляется средствами репрес­сивного аппарата..." (Гладыш А. Структуры Лабиринта. М., 1994. С. 155). Когда власть выталкивается на проведение первого хода, а народ выступает в роли оценивающего его, власть начинает запаздывать и проигрывать, поскольку никогда не функционировала в такой ситуа­ции. В этой ситуации "ходы" власти начинают терять свою размерен­ность и понятность, они переходят в хаотичный режим, который из-за постоянной смены контекстов дешифровки так трудно понимать.

Ирина Черепанова, проанализировав образы Христа, Ленина, Сталина, Гитлера, вышла на следующий набор признаков, порож­дающих мифологический текст, где вновь, как и в нашем рассмотре­нии, акцентируются характеристики амбивалентности:

1. Неопределенность (недосказанность) личности.

2. Наличие у нее чего-то особенного, отклоняющегося.

3. Амбивалентность формы и содержания.

4. Стремление к эмоциональной насыщенности.

5. Ориентация на "мифологическую нишу" массового сознания (Черепанова И. Дом колдуньи. Язык творческого Бессознательного. М., 1996. С. 176).

То есть ритм реализуется в плане переключения с пересказан­ного на недосказанное, с истории нт современность, с недостижимо высокого на чисто человеческое (кстати, именно на последнем пере­ходе строилась пропагандистская модель воздействия мифа Ленина, откуда возникало "общество чистых тарелок" и под. ), с угрожающе страшного на удивительно близкое (что было моделью, к примеру, Сталина). Возможно, по этой причине и удается доводить образ ли­дера до совершенства: он как бы доходит до края по полюсу обожес­твления и одновременно по полюсу человечности. Наличие того и другого полюса (бинарность имиджа) не только позволяет опти­мизировать воздействие, но и в принципе позволяет достигать крайних форм на одном из полюсов, поскольку они в то же время "заземлены" на другом из полюсов. Без такой поддержки другим полюсом не удавалось бы достигать максимальных значений, так как в таком случае возникала бы сильная искусственность. А так одновременно перед нами и бог, и человек. Какие угодно "божественные" качества во многом воспринимаются благодаря наличию максимально человеческих характеристик. Как ни странно, но такое полярное расхождение пары характеристик дает более достоверный образ, чем наличие только одной из них. В этом плане сутью имиджа становится пульсация между двумя полюсами.