|
– Она обычная шлюха. Из тех, что привыкли к подобному обращению. – Но не до такой степени. – В тоне детектива уже не слышалось прежней почтительности. – Фотографии ее спины и ягодиц меня не особо тронули, но лишь потому, что я давно работаю детективом и многое повидал. Обычного присяжного стошнит, мистер Дрейк. В суде… – В суде, – произнес старый Дрейк, – она предстанет перед судьей, который является членом нескольких моих клубов и имеет инвестиции в моем банке. Предложите ей пятьсот. Спустя два месяца произошел крах фондовой биржи, и нью‑йоркские миллионеры начали выпрыгивать из окон небоскребов на асфальт. На следующий день старый Дрейк наткнулся на сына, просившего милостыню неподалеку от кладбища Олд‑Грэнери. Мальчик был одет в тряпье из магазина ношеных вещей. – Все не до такой степени плохо, сынок. Мы прорвемся. – О, я это знаю. Ты обязательно преуспеешь, или я совершенно не разбираюсь в людях. – Тогда что это, черт побери, за идиотское шоу? – Опыт. Я вырываюсь из ловушки. Возвращаясь в банк, старик кипел от злости. В тот же вечер он решил, что пришло время для очередного открытого и честного разговора. Когда он вошел в комнату Роберта, мальчик лежал, обвязанный цепями, с посиневшим лицом. – Боже! Дьявол! Сынок! А это еще что? Мальчик – двадцати семи лет от роду и кое в чем гораздо более искушенный, чем отец, – усмехнулся и расслабился. С его лица сошла синева. – Один из трюков Гудини, – скромно объяснил он. – Ты собираешься стать фокусником? О Господи] – Не совсем. Я вырываюсь из очередной ловушки – той, которая заставляет верить, что такие вещи умеет делать только Гудини. Старый Дрейк не разбогател бы, если бы (надо отдать ему должное) не обладал развитой интуицией. – Я начинаю понимать, – тяжело произнес он. – Боль – это ловушка. Вот почему ты в тот раз засунул в туфли битое стекло. Страх нищеты – тоже ловушка. Вот почему ты пытался просить на улице милостыню. Ты хочешь стать суперменом, как те головорезы, «убийцы, вгоняющие в дрожь» из Чикаго. То, что ты сотворил со шлюхой в прошлом году, тоже было частью всего этого. Что еще ты сделал? – Много чего, – пожал плечами Роберт. – Достаточно, чтобы меня канонизировали как святого или сожгли на костре как сатаниста. Впрочем, какая разница. Я так и не нашел путь. – Внезапно он сделал некое усилие, и цепи упали на пол. – Просто йога и мышечный контроль, – сказал он без всякой гордости. – Наше сознание связано гораздо более прочными цепями. Я бы хотел, чтобы существовал какой‑то химический препарат, ключ к нервной системе… – Роберт, – перебил его старый Дрейк, – ты вернешься к аналитику. Если ты не согласишься пойти к нему добровольно, я заставлю тебя силой. — 87 —
|