|
Вольфганг стоял в «мерседесе» фон Рундштедта, держась руками в черных перчатках за спинку переднего сиденья. Порывы ветра трепали его светлые стриженые волосы, как жнивье на пшеничном поле. Неожиданно Вольфганга толкнул находившийся рядом Вильгельм. – Ну что еще? – прокричал Вольфганг в грохоте наступления. – Так как насчет тех жизней, которые мы вот‑вот получим, – заскрежетал голос ллойгора. – Они ведь мои? Все мои? – Слушай, ты, энергетический вампир. У нас другие долговые обязательства и другие проекты, которые нужно довести до конца. В отеле «Дунай» ждут трансцендентальной иллюминации наши преданные слуги. Ты получишь свое. Но сначала они. Тебе придется подождать своей очереди. – Тогда прощай, – сказал ллойгор. – Увидимся в твой смертный час. – Я никогда не умру! – Дурак! – изрыгнули уста Вильгельма. Неожиданно Вильгельм встал, распахнул дверцу машины и бросился с моста в озеро. Плюхнувшись в воду, он поднял тучу брызг и камнем пошел на дно. Там, где он утонул, черная вода осветилась зеленоватым светом. И тогда их осталось четверо. Хагбард, стоя на вершине холма, наблюдал, как на мост въезжают танки, за ними черный «мерседес» и следом бронетранспортеры. Когда на мост взошла пехота, он опустился на колени и рванул рукоятку взрывной машинки. Взрывчатка, заложенная дельфинами под руководством Говарда, взорвалась, и мост вместе со всеми, кто на нем был, исчез в гейзерах белой воды. Эхо взрыва прокатилось по приозерным холмам. Первыми пошли на дно танки. Когда начал тонуть штабной «мерседес», Вернер Зауре завизжал: «Моя нога застряла!» Затем он ушел под воду вместе с машиной. На поверхности озера Тотенкопф плавали плачущие Вольфганг и Винифред, и с ними горстка спасшихся супернацистов. И тогда их осталось трое. Хагбард крикнул: – Я его утопил! Я утопил мост Джорджа Вашингтона! – Что‑то изменилось? – спросил Джордж. – Конечно, – ответил Хагбард. – Мы остановили наступление нацистов и скоро сможем их добить. Тогда в мире не останется зла. Все будет восхитительно и прекрасно. Сердце Джорджа екнуло от недоброго предчувствия – в голосе Хагбарда было больше сарказма, чем торжества. – Конечно, я допускаю, – рассудительно сказал Фишн Чипе, – что на меня действует чертов наркотик в кул‑эйде. И все‑таки это не может быть галлюцинацией. Тринадцать человек сняли с себя одежды и начали танцевать. И я ясно слышал, как они пели: «Будь благословенна, будь благословенна». Потом откуда ни возьмись появилась гигантская женщина, после чего сирены, ундины и русалки нырнули в воду. Если это Армагеддон, то он происходил не совсем так, как описано в Библии. Я правильно излагаю ситуацию? — 67 —
|