Гражданин двух планет

Подобное притягивается к подобному, поэтому душу, еще находящу­юся в девачане, но уже готовую к очередному воплощению на Земле, по­тянет к тем будущим родителям, которые близки ей по склонностям, направляющим их жизни в критические моменты. И она воспользуется возможностью найти таких, кто в данный момент времени подобен ей (именно в это время, ибо они могли не походить друг на друга никогда прежде и, вероятно, никогда больше не будут). Так складываются гармо­ничные троицы.

Водопад и подвесные мосты в девачане.

Во Вселенной нет совпадений, нет случайностей, все есть неизменный закон, причина и следствие. Зерах Колбурн, чьи математические способ­ности проявились в раннем детстве и поразили мир, не получил их по наследству. Моцарт не мог унаследовать того, чем не обладал ни один из его родителей, хотя известно, что еще до рождения этого гения склад ума его любившей музыку матери имел некое сходство с его менталом. Слу­чаи столь раннего развития личности обычно объяснялись влияниями наследственности отдаленных предков, если было доподлинно известно, что ни один из родителей не обладал теми качествами, которые прису­щи отпрыску. Но такое объяснение явно недостаточно. Ответ на вопрос о наследственности лежит гораздо глубже: родители испытывают опреде­ленное воздействие, а души детей в это время привлекаются из девачана к себе подобным по настрою мыслей. Так было в случаях и с Зерахом Колбурном, и с вундеркиндом Моцартом. Цельм Нуминос мог бы пове­дать, если бы не опустил этого в своем повествовании об Атле, что Кол­бурн некогда был известным математиком Атлантиды, а Моцарт воплощался в Спарте поэтом-лириком Алкманом.

...Казалось, приближалась ночь; воздух приятно освежал. После дол­гого плавания по прекрасной водной глади мы оказались на берегу, по­крытом агатовым песком и галькой. Бамбуковые заросли окаймляли озеро. Множество очаровательных домиков располагалось у тихих заво­дей на берегу. Местность являла некое сходство с Японией. И действи­тельно, оказалось, что мы попали в представления одного американца, прожившего много лет в этой стране перед тем, как он совершил переход в девачан. Мы поднялись на просторную веранду дома, изысканный архитектурный стиль которого сочетался со всеми возможными удобствами. Внутри традиционные японские коврики и циновки были заменены на легкие кресла, в которые мы уселись вслед за Мол-Лангом. Вскоре появился слуга в японском кимоно, поставивший перед нами столик, сервированный на пять персон. Затем к нам вышли статный пожилой мужчина и молодая девушка, которая, как я понял, была его дочерью. Они приветствовали нас с благородством истинных аристократов. Позже Мол-Ланг объяснил мне, что мужчина и есть то Эго, вокруг которого его собственным воображением создано все в этом месте: озеро, тропическая растительность и даже японцы, встреченные нами. Одним словом, все следствия здесь были упорядочены в соответствии с идеалами этого человека: В них он видел воплощение своих мечтаний об умиротворенной, беззаботной, гостеприимной жизни. И поскольку он видел их, мы тоже могли их видеть, потому что Мол-Ланг незаметно ввел наше восприятие в душевный план этого человека.