|
Итак, высшее благо — это Творческий Огонь. О метафизике Огня в иудаизме (неопалимая купина), христианстве (таинство Пятидесятницы, благодатный огонь) и других религиях сказано так много, что развернутые экскурсы мне представляются излишними. А вот не обратить внимание читателя на очень странные строчки глубоко религиозного Фета я не могу. Не жизни жаль с томительным дыханьем, Что жизнь и смерть? А жаль того огня, Что просиял над целым мирозданьем, И в ночь идет, и плачет, уходя. Мы видим, что речь идет о трансцендентальном Огне, об Огне, по сравнению с которым жизнь и смерть ничего не значат. Об Огне, просиявшем над целым мирозданьем. То есть об Огне Высшего Творчества. В какую же (понятно, что более могучую) трансцендентальную Ночь идет этот Огонь? Почему он уходит? И почему он, уходя, плачет? Что это за могучая трансцендентальная Инстанция — Ночь? Она же — Тьма? В этом нам придется разбираться подробнее. А пока зафиксируем само наличие метафизики Огня в мировых религиях и так называемой «светской метафизике», которой мы сейчас занялись. Можно ли говорить о неявной (скрытой) метафизике Маркса? В XIX веке у ученого и революционера явной метафизики быть не может. Заявив о ней, он сразу «выбывает из игры», переходит в другой разряд — разряд так называемых оккультистов. Но может ли НЕ БЫТЬ неявной метафизики у самого Маркса и его последователей? И о какой неявной метафизике можно тут говорить хотя бы предположительно? Огонь как высшее благо… Последний из развивавших Маркса советских философов, Эвальд Ильенков, грезил о том же Огне, нащупывая ходы к метафизике Маркса. Этот благой Огонь, являющийся высшим благом, благом Творчества, с благой целью создал другое благо — человека. Чтобы пылал огонь блага в благом горниле по имени «человек», нужен кислород — История. История несет в себе Возможность и Повреждение. Она спасает, она испытывает. Во имя полноты блага — благо должно допустить, да, именно допустить, возможность повреждения. Повреждение — это зло. Но оно порождено благом, подчинено закону блага, находится во взаимосвязи с благом, контролируется и используется благом и так далее. Благо несопоставимо по своей мощности с этим самым злом, превосходя его не только количественно, но и качественно. Повреждение не суть того, что повреждено, а изъян. Соответственно, от повреждения можно избавиться, причем не только без издержек для поврежденного, а именно триумфально. Поврежденное, избавившись от повреждения, получает огромное воздаяние. И за то, что было повреждено, и за то, что смогло от этого повреждения избавиться. Оно станет Творчеством без Отчуждения. В светском смысле слова это совершенно равносильно религиозному обожению. Но если повреждение снято, если уже нет ни отчуждения, ни противоречия между трудом и капиталом, то за счет чего предполагается дальнейшее развитие? И предполагается ли оно? Если источником развития является противоречие, то каково оно, противоречие в условиях отсутствия отчуждения? — 377 —
|