|
Я никоим образом не хочу сказать, что Россия воплотила то, что не удавалось сделать Колумбии, и стала пиратским королевством. Я описываю одну из тенденций, причем не в том виде, в котором она отчасти реализовалась. Это я описал много лет назад в книге «Постперестройка». Здесь же я хочу экстраполировать имеющиеся тенденции далеко за их нынешние рамки. И не для того, чтобы дать политический прогноз. А для того, чтобы нащупать некий условный альтернативный метафизический (и именно метафизический) потенциал цепи перестроек (перестройки — 1, — 2, — 3 и так далее), коль скоро эта цепь будет реализована. Я мог бы поступить гораздо проще, сославшись на Танатос как дух перестроек. И указав, что коль скоро дух таков, то он и восторжествует при движении по перестроечной траектории. Я мог бы, далее, привести живые примеры на эту тему. Но я не агитпропом занимаюсь. Я не других уговариваю. Я сам для себя в чем-то разбираюсь. И пусть лучше это разбирательство, неся в себе переборы и шероховатости, что-то доуточнит, чем эти уточнения будут выведены за скобки во славу гладкости осуществляемых построений. Да, я рассматриваю одну тенденцию и экстраполирую оную за всяческие пределы. Да, это называется антиутопия. Но не зря ведь используется такой жанр. Видимо, он позволяет что-то понять в реальном процессе. Конечно же, если не впадать в соблазн прямого отождествления реальности и антиутопии. Так я и не поддаюсь ничему подобному. Я слишком хорошо понимаю, чем это чревато. И потому так подробно оговариваю условность осуществляемой мной интеллектуальной игры. А также ее роль в проводимом исследовании. Что же именно я хочу доводить до логического завершения? Прежде всего, некий частный, но очень важный принцип перестроечного мышления (и действия), который я называю «инверсией». Перестройщик не отказывается от методов, применяемых проклинаемой им идеократией. Он всего лишь выворачивает эти методы наизнанку. Он хочет по-прежнему руководствоваться передовым учением, но другим… Учиться у классика… Но у другого… Воевать с врагом, а не исследовать явление… Но врагом становится то, что недавно еще было духовно единокровным. Чем единокровнее это было вчера — тем ненавистней оно теперь. И наоборот. Идеократия, в которую перестройщик входил в качестве интеллектуала или даже умствующего чиновника, создала систему описаний того, что она назвала своим онтологическим (и даже «светско-метафизическим») врагом, — капитализма. Перестройщик может высмеивать отдельные штрихи в картине, созданной ужасной идеократией для описания ужасности капитализма. Но он картину не пересматривает. Он говорит: «Вы это назвали ужасным злом? А это, на самом деле, благо. Огромное и несомненное благо! Зло же — это вы!» Что такое «это», которое надо было раньше разрушать, а теперь возводить на своей земле как храм блага и истины? Перестройщик не пересматривает характеристик «этого», данных идеократией: «Да, характеристики «этого» именно таковы! Но это не возмутительно, а замечательно! И будет осуществлено там, где с этим боролись. А все, что продолжает борьбу с «этим», будет сметено!» — 266 —
|