Два сфинкса

Сознание, что она не любит мужа, что сердце ее стремится к скульптору, наполняло душу молодой женщины стыдом, ужасом и презрением к самой себе. Честная, добродетельная и чистая до глубины души, она упрекала себя за это преступное чувство как упрекала бы за совершенный адюльтер. Всеми силами старалась она побороть любовь к Рамери и изгнать ее из своего сердца. Молодая женщина избегала скульптора и относилась к нему с высокомерной холодностью, что должно было оттолкнуть молодого человека от нее. Вся поглощенная этой внутренней борьбой, которую всячески старалась скрыть от мужа, Валерия не обращала никакого внимания на то, что происходило вокруг нее, и не замечала ни почти открытой страсти Галла к Эриксо, ни кокетничанья последней с Рамери.

Однажды вечером Галла не было дома. Валерия рано удалилась в свои комнаты, ища уединения, но любовь и угрызения совести не оставляли ее. Горькие думы, вызванные этими чувствами, лишали молодую женщину сна и покоя. Она с тоской спрашивала себя, что выйдет из всего этого хаоса. От Рамери ее отделяла целая пропасть, а жизнь с Галлом казалась ей пустой и полной отчаяния и отвращения.

Не будучи в состоянии лежать, вследствие сильного нервного возбуждения, Валерия встала, оделась, никого не беспокоя, и вышла из комнаты. Сначала она ходила по террасе, а потом углубилась под аркады длинной и широкой галереи, тянувшейся вдоль стороны дома, выходившей в сад.

Она прошла по галерее гораздо дальше обыкновенного. Вдруг звук лиры привлек ее внимание. Валерия вздрогнула, остановилась и покраснела, заметив, что очутилась в нескольких шагах от окна комнаты Рамери. Первым движением молодой женщины было вернуться, но в эту минуту раздалось пение, под аккомпанемент лиры. Это Рамери пел вполголоса старую египетскую арию, полную меланхолии. Охваченная каким–то непередаваемым чувством, Валерия опустилась на скамейку. Эта странно знакомая ей мелодия положительно очаровывала ее.

Послышались легкие шаги и скрип песка в аллее. Патрицианка с удивлением увидела, как Эриксо остановилась у окна скульптора и с восхищением слушала пение.

При слабом свете луны Валерия могла разглядеть, что на молодой девушке была надета легкая белая туника, по которой, подобно волнующемуся плащу, ниже колен рассыпались ее рыжие волосы.

Минуту спустя Эриксо схватила камешек и бросила его в комнату. Пение тотчас же смолкло, и в проеме окна появилась голова скульптора.

– Эриксо! Сумасшедшая! Что ты делаешь здесь? Ну что, если кто–нибудь увидит тебя? – полусмеясь, полусердясь спросил молодой человек.