Тавернер опять повернулся к его жене. — Вы говорите, что кошмары передаются и вам? Могу ли я попросить подробно описать характер ваших ощущений? Миссис Юстэйс посмотрела на своего мужа и заколебалась. — Мой муж считает, что у меня слишком богатое воображение, — сказала она. — И тем не менее, — попросил Тавернер, — расскажите мне о ваших фантазиях. — От волнения я, конечно, полностью просыпаюсь, но иногда мне кажется, что я вижу туземку в темно синих одеждах, со свисающими на лоб золотыми монетами и множеством браслетов на руках. Она кажется очень возбужденной, она пытается что-то сказать моему мужу, но когда я вмешиваюсь и бужу его, она старается меня оттолкнуть. Именно после того, как я его бужу, я начинаю ощущать чью-то недоброжелательность, как будто кто-то при первой же возможности попытается причинить мне боль. — Боюсь, — сказал полковник Юстэйс, — что я основательно напугал свою жену. Мы невольно повернулись и посмотрели на него с удивлением — тембр его голоса полностью изменился. Природное самообладание не позволило дрогнуть лицу полковника, но не смогло помешать ему напрячься всем телом, что выдал его голос —он был выше на пол-октавы и отдавал металлом. — Я полагаю, — продолжал он, как бы стремясь отвлечь наше внимание, — что вы пропишете ей упражнения и свежий воздух, тем более, что это совпадает с моей собственной идеей: мы подумываем о поездке на побережье Кента для игры в гольф. Так что я смею надеяться, что чем скорее мы уедем, тем лучше, и поэтому нет смысла торчать в Лондоне без особых причин. —Ты забываешь, дорогой, — вмешалась его жена, — что в субботу я должна открывать выставку туземного искусства. — О да, конечно, — поспешно ответил он, — на субботу задержимся и отправимся в понедельник. Последовала пауза. Похоже было, что беседа зашла в тупик. Миссис Юстэйс переводила умоляющий взгляд с мужа на Тавернера, но один не мог, а второй не хотел ей помочь. Я чувствовал, что она возлагала большие надежды на визит к Тавернеру и, не оправдав их, не знала, что предпринять против навалившегося рока. Кроме того, мне показалось, что в ее глазах я прочел дурное предчувствие. Тавернер наконец прервал молчание. — Если полковник Юстэйс захочет когда-либо проконсультироваться со мной, — сказал он, — я буду очень рад помочь ему. Мне кажется, я мог бы быть ему полезен. — 117 —
|