|
* Надо ли указывать самой Мисинь на её ошибки? Как часто ей самой не хватало такта. Зачем на этом застревать? О другом человеке надо думать только хорошее. От души надеюсь, что и Мисинь преодолеет себя. 26 сентября Опять три дня я прожил привязанным к давно напечатанной книге «Знамя Сергия Радонежского». Весной мы отослали в Америку большое число экземпляров, но возникли осложнения. Так, будто бы не было свидетельства консула. Угрожает нам большой штраф. Отправку книг я доверил Ренцу, но он этого не разузнал. Теперь я с трудом отослал свидетельство, но не знаю, написано ли соответственным образом и не будет ли поздно? Так, сложности вокруг «Знамени Сергия Радонежского» не улегаются. Ещё следует отметить, что одна страница из рукописи осталась в Индии, её прислали только этой весной, и мы, в качестве вкладыша, летом её напечатали. Раппа просмотрел антологию и, кроме нескольких стихотворений, признал хорошей. Просматривал вместе с женой. Грин, наоборот, боится за «левизну», как бы это не бросилось в глаза представителям нашего правительства. Что там «левого»? Конечно, представленные левые писатели слабы, я сам имел сомнения; может быть, что-то выбросить? Но человечность и Новый Мир – основа духа всего будущего. Разумеется, Грин возражал не против вышеуказанного, но вообще подошёл скептически. Дальше дебаты у нас возникли по поводу сборника моих стихов. Раппа ведь обещал выпустить второе издание. Грину, похоже, это не нравится. В качестве компенсации он обещал издать очерки. О стихах он открыто высказал свой приговор: во-первых – это слепая фантазия. Что я около 30 раз упомянул слово «душа», около 50 – «дух». Что я под этим понимаю? Не путаю ли понятия? И далее – как может быть у духа и у души тело, у сердца – уши и т. д. По поводу этих аргументов я долго спорил. Грин совершенно лишён религиозных переживаний. Свои стихи теперь отрицает. Единственное своё стихотворение «Костёр» он сам выбросил из антологии. Я сказал, что в религиозно-духовной плоскости есть такие же понятия, как и в материальной. Душа и дух есть прообразы материального. Мы ведь не можем представить душу как нечто абстрактное, но ассоциируем её с какой-то формой. Грин говорит, что надо писать так, чтобы можно было установить контакт с психикой читателя. Надо слова употреблять в настоящем значении. Как, к примеру, «зерно духа» может воспламениться? Я сказал, что зерно духа – это мысли, которые высеваются в пространство наподобие зёрен сеятеля-крестьянина. И если материальные зёрна прорастают долго, то духовные зёрна, которые в своей сути огненной природы, раскрываются внезапно. Разумеется, Грин всё это понять не может, поэтому спорить бесполезно. Он сказал, что в конце книги стихов следует дать аннотацию словаря моей терминологии. В качестве второго недостатка он отметил, что я кружусь вокруг немногих тем. С этим я согласился, говоря, что широта способностей или воображения – от Бога, стало быть, этого мне не дано. — 89 —
|