|
Лукин держал его с глубоким чувством, мы были в восторге, никогда не забудем это мгновение. Великий час у наших дверей, мы счастливы, что способны его узреть, что можем, пусть немного, участвовать в борьбе за Него, хоть в своих мыслях, чаяниях. Ведринская прочитала фрагменты из «Криптограмм», К. рассказал о Рерихе и, наконец, один из нас огласил гимн Матери Мира, под сенью божественных крыльев которой душа наша пробуждается и устремляется. Я написал маленький очерк «Твой брат»[14] о том, кого мы вечно не понимаем, кого мы осуждаем, в ком видим больше злого, чем доброго. И о том, что эпоха братства близка, что следует всем стать деятельными сотрудниками строительства храма человечества. В своём устремлении думал: хотя бы этот «цветок» преподнести своему Учителю. И было несколько грустно, что очерк не удалось зачитать. Но в своей тоске я эти «цветы», хотя и ничтожные, кладу к Его ногам. 2 марта Несколько часов я провёл вместе с Помпоровым. В нём какая-то детская чистосердечность, отсутствие хороших манер, оттого и недоразумения. Было приятно слышать, как спокойно и тепло он отзывается о своих противниках, которые столько зла причинили ему не только здесь, в Латвии, но даже за рубежом. Он видит и понимает объективно. Ибо он – истинный оккультист. Он рассказал и о своей жизни, что ему чужд компромисс. В Болгарии его движение преследуют, последователям не дают работу и т. д. И у него, окончившего высшее учебное заведение, были шансы получить хорошую должность, но в том случае, если он откажется от связей с этим движением. Даже родители были против Донова. Но Донов исцелил его мать – после этого они совершенно изменились. Это было первым его испытанием, но он – выдержал. Помпоров ближе познакомил меня с личностью Донова, насколько за краткие минуты это было возможно. Донов – истинный Учитель, великий дух.[15] Он знает человека до его глубин, знает ход мировых событий, знает закономерности и смысл Космоса. Суть его учения, в конце концов, та же, что и Учения Мории. Ибо и Донов черпал знания из «Тайной Доктрины» и других оккультных учений, которые в своей основе вытекают из одного божественного источника. Я даже изумляюсь, что все нравственные установки кажутся столь знакомыми, хотя один-другой принцип я бы никогда не затрагивал. В их оккультной школе даже пишут доклады, как у нас. Но в практическом исполнении и в личностном настрое мы могли бы ещё многому у них поучиться. Ибо мы только приступили к нашему Учению, и, хотя нам даны основополагающие законы, в некоторых нюансах нам самим следует интуитивно разобраться, но это зачастую – лишняя трата времени. А иногда и недоразумения, где посредством мгновенной интуиции полагалось бы всё выяснить, и это нередко наводит на меня грусть. Я же не разговариваю. Но если бы я и участвовал в разговорах, вряд ли бы смог дать что-то новое. Я ещё «дитя» в этических и оккультных вопросах, мне следовало бы только учиться и учиться, а не говорить и писать. Главное – настроить себя в этических нюансах, но как раз это иногда столь трудно. — 22 —
|