|
-- А я знаю, что из этого ничего не выйдет, -- резко перебила она, быстро выбежала из комнаты, бросилась среди белого дня на кровать и крепко заснула; проснулась она только на другой день утром вместе с нами. Когда она вошла в нашу комнату, няня стала говорить, обращаясь ко мне: "Ну вот, Шурочка-то наша поедет учиться... ученая будет и тебя, дитятко, всему обучит... Вот поди ж ты! Ведь она не верит! А мамашенька и письмо оставила... "Пусть, говорит, сама прочтет!" Мыто не все сказали ей: ведь деньги-то уж получены, в руках у нас! Ну что же, Шурочка, молчишь? Бери письмо!" Саша, не проявляя ни малейшей радости, точно дело шло совсем не о ней, как-то машинально взяла письмо и неторопливо вышла из комнаты. -- Господи! Да что же это с ней? -- с испугом спрашивала няня. -- И такую-то весточку без радости встретила! Боже ты мой! Спаси нас грешных!.. А быть беде! -- Нянечка! -- закричала старшая сестра Нюта, вбегая к нам. -- С Шурочкой что-то творится! Я так обрадовалась, что ее желание сбылось... Хотела поболтать с нею... А она молчит, -- точно столбняк на нее нашел. Мы бросились к Саше и застали ее сидящею на кровати: бледная, с осунувшимся лицом, с помутившимися, точно оловянными глазами, она сидела с опущенной вниз головой, совсем сонная, передергивая плечами, точно для того, чтобы не заснуть. -- Шурочка! Да что это с тобой? Скажи ты мне, голубка, хоть одно словечко! Головка у тебя болит, что ли? -- Спать хочу... Оставьте вы меня в покое!.. -- проговорила Саша утомленным голосом. -- Как спать? Полтора дня проспала, теперь утро, только встала и опять спать? Нюточка! -- обратилась она к старшей сестре. -- Неси скорее нашатырный спирт! Давай ей нюхать, а я буду ноги ей растирать... -- Но так как Саша продолжала умолять оставить ее в покое, няня выбежала в девичью и приказала Ваське как можно скорее ехать за матушкой. -- Ну что? -- злобно и иронически спрашивала матушка няню, выбежавшую к ней навстречу. -- Видно, богу-то твоему досадно стало, что мы несколько месяцев без несчастья прожили! Бедная няня! Когда судьба посылала какое-нибудь горе матушке, она корила няню богом, точно он был близким для нее существом, за действия которого она была ответственна. Люди экспансивные чувствуют неутолимую потребность изливать перед кем-нибудь свое горе, а при вспыльчивости не прочь причинить и неприятность близкому человеку; это доставляет им какое-то облегчение. У матушки среди взрослых окружающих людей не было никого ближе няни, вот ей и попадало чаще других. — 93 —
|