|
Все домашние как-то начали замечать, что няня худеет изо дня в день. Матушка сильно обеспокоилась. Что было делать? Привезти из города доктора? Это считалось необыкновенным событием в деревне и стоило больших денег: лошадям приходилось делать четыре конца, следовательно, необходимо было освободить от работ как их, так и кучера по крайней мере дней на шесть. Лишая доктора практики в продолжение такого долгого времени, соответственно с этим следовало назначить ему и приличное вознаграждение. Несмотря на свою крайнюю расчетливость, матушка так высоко ценила заслуги няни, что не побоялась бы расходов, но как уговорить ее согласиться на это? Однако случай помог выйти из затруднения. В это самое время сильно заболела Воинова, и ее муж отправил лошадей за доктором в губернский город. Гувернантка Воиновых предложила матушке от имени Натальи Александровны воспользоваться этим случаем. Как вспыхивали от смущения бледные щеки няни, когда матушка читала ей письмо Ольги Петровны! "О господи! -- повторяла она на все лады. -- Такие настоящие барыни, как Александра Степановна и Наталья Александровна... можно сказать, первые в нашей округе... и вдруг думают о таком червяке, как я!" Она всегда была верна себе, моя святая, моя великая смиренница няня! Но матушка за эти слова страшно рассердилась на нее. "Ведь ты же прекрасно понимаешь, что, если какая беда стрясется с тобой, -- дети мои погибнут и хозяйство прахом пойдет!.." И она повезла ее к доктору, вполне правильно объяснив ему причину болезни: "Измучилась она у нас заботами о детях!" Доктор не нашел у няни ничего серьезного, но посоветовал дать ей отпуск на два-три месяца для полного отдыха. Мысль, что няня уедет на такое продолжительное время, приводила меня в отчаяние. В глубине души я сознавала, что должна подчиниться этому решению, но не умела справиться с собой. Когда я вспоминала предстоящую разлуку, я то плакала, то, сидя по целым часам на одном месте, даже не отвечала няне на ее вопросы. Матушка и Нюта усовещивали и бранили меня, но из этого ничего не выходило, и я тосковала все больше. Однажды во сне я начала так рыдать и кричать, что всполошила весь дом. Меня разбудили, и я увидела у моей постели матушку и няню. Мне дали напиться, и я успокоилась. Вероятно, няня подумала, что я уже заснула, так как сказала матушке: "Хоть режьте, я никуда не поеду!" Это решительное заявление няни так меня успокоило, что я опять вошла в прежнюю колею. Но однажды утром няня поразила меня тем, что как-то сконфуженно отворачивала от меня свое лицо, руки ее дрожали и она неохотно разговаривала со мной. Вдруг в передней раздались голоса Воиновых, и я весело побежала к ним навстречу. Не прошло и получаса, как матушка безапелляционно объявила мне, что я должна сейчас же одеваться, так как отправляюсь в дом Воиновых вместе с ними, и мне стали быстро-быстро подавать верхнюю одежду. Я поняла свой приговор и с криком бросилась к няне, но матушка сурово оттолкнула меня от нее, и она, утирая слезы, вышла из комнаты. Больше я не видала ее до самого ее возвращения. — 157 —
|