|
Когда группа из военного крыла иракской партии «Баас», опираясь на сотрудничество нескольких «независимых» офицеров, в ночь на 17 июля взяла власть в свои руки, население Багдада оставалось индифферентным к событиям. Свержение президента Арефа[63] произошло как-то келейно. Главной действующей силой переворота стала президентская охрана, возглавляемая подполковником Даудом. Важной фигурой в конспиративной подготовке выступления был заместитель начальника военной разведки Найеф. В тот момент, когда танки из батальона охраны направили свои башенные орудия на президентский дворец, руководитель операции генерал Бакр связался по телефону с Арефом и предложил ему сдаться. Президент сразу же согласился, был тут же препровожден на багдадский аэродром и немедленно выслан из Ирака. Багдадцы не проявляли бурной реакции в отношении нового переворота. Страна и народ вообще устали от переворотов. Выжидательной среди широких слоев населения оставалась и реакция в отношении людей, совершивших переворот. В немалой степени этому способствовал тот факт, что многие из них были членами первого баасистского правительства Ирака, которое, захватив власть в феврале 1963 года, обрушило на левых деятелей град жестоких репрессий. Поэтому бросилось в глаза, что руководители переворота 17 июля хотели во что бы то ни стало избежать всяких аналогий с первым баасистским режимом в Ираке. Президент Бакр заявил, что 17 июля — прямое продолжение революции 14 июля 1958 года, не повторяющее по своей сути ни одну из последовавших затем замен власти. Значительная часть разговоров с Феликсом Николаевичем касалась расстановки сил в новом иракском руководстве. Дауд и Найеф к этому времени из руководства уже были убраны. Собранные сведения, да и интуиция, подсказывали — этой же идеи придерживался принимавший участие в нашем товарищеском обмене мнениями резидент советской внешней разведки, работавший под крышей посольства, — тоже умный, опытный и образованный человек, — что основное соперничество идет между двумя членами Высшего революционного совета Ирака — Саддамом Хусейном и министром внутренних дел Салихом Махди Аммашем. В пользу Хусейна, которого мы между собой называли ЧП (сокращенное «чрезвычайное происшествие»), может быть, потому, что это определение в большей степени отвечало его характеру, назывался ряд аргументов. Саддам, как и Аммаш, обладал серьезными позициями в баасистской партии. Но в пользу Саддама, несомненно, было расположение к нему основателя и генерального секретаря партии «Баас» Мишеля Афляка. Может быть, такое отношение к Саддаму, которое сохранилось вплоть до смерти Афляка, было вызвано его смелым обличительным выступлением на VI общеарабском съезде партии, проходившем в Дамаске в октябре 1963 года, против генерального секретаря иракского отделения партии Ас-Саади. — 222 —
|